ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ

Посвящается Григорию Шаповалову и всем солдатам России, не вернувшимся с той войны

Ленинградский, болотами вскормленный, лес.

Здесь крестами деревья стоят до небес,

Здесь Россия своих хоронила детей,

И остался вопрос без ответа: Ты чей?

Чей, солдат, угодивший под ладожский лед?

Чей, солдат, не покинувший свой самолет?

Как зовут вас, мильоны не ставших отцов,

Обрученных с землей женихов и бойцов,

Нареченных вот здесь и сейчас умирать,

Чтобы вечным огнем не сгорая пылать.

Тем огнем, что солдата на смерть поднимал.

Ты мечтал, ты ведь тоже, солдатик, мечтал,

Как вернешься домой с этой страшной войны:

"Мы не можем погибнуть ведь молоды мы!"

Кто вы? Господи, где вы? Ответьте, леса,

В ленинградских болотах звучат голоса.

В ленинградских болотах лежит и мой дед,

Деду было тогда тридцать с хвостиком лет.

У России так много погибших детей,

Чей-то муж, чей-то сын, чей-то брат+

Чей ты? Чей+

10 апреля 2005

БЕСЕДА С ПУШКИНЫМ, ИЛИ ПРО ОЧАРОВАТЕЛЬНЫХ ЖЕНЩИН, КОТОРЫЕ ОЧАРОВАТЕЛЬНО ГУБЯТ

Напишу стихи,

Отнесу в газету,

Подкуплю носки

И штиблеты к лету,

Пару светлых брюк,

Галстучек-селедку,

Цвета беж сюртук,

И хватит на водку.

Позову Петра

И косую Нинку

Будем пить до утра,

Танцевать лезгинку.

Может, Нинка даст,

Может, не откажет.

Петр педераст

Он слова не скажет.

Ну и что ж, что б..дь.

Ведь жалеет поэта,

Не умела ждать,

Да и дело не в этом.

Просто хмурый день,

И карта ложится,

Летом тянет лень

"Без башки напиться".

Знаете, Пушкин,

Какая скука!

Все эти девушки

Все они суки.

Все они б..ди,

Все они твари,

Все в шоколаде,

И в пеньюаре.

Дальше не надо,

Проза ведь дальше:

Под шоколадом

Цепкие пальцы,

Когти и зубы,

Красные губы.

"Будете кушать?"

"Зубками буду!

Грызть и облизывать!"

Глазки сверкают,

Явные признаки,

Так уж бывает.

Стало быть, лучше

Нинка косая.

Бедный мой Пушкин

Все это знает+

Но Гончарова,

Но в пеньюаре+

Что-то такое

Пальцы роялю

То ли шептали,

То ли просили+

Звали Наталья,

Но не любили,

Не понимали,

Некогда были,

Протанцевали

И погубили.

Этот мадригал

Не отнес в газету.

Пушкину читал

Я поэму эту.

Пушкин водку пил

И ругал поэта

Видно, он любил

Проститутку эту...

2 июня 2004

ПОСВЯЩЕНИЕ О. О.

Беседка, дождь, нарциссы в вазе,

И чашка выпитого чая.

Такая пауза в рассказе

Порой сюжетом управляет.

Но если дальше не читать,

Захлопнуть книгу, зонт открыть,

И под дождем бродить, бродить+

И мокрую сирень вдыхать.

Увидеть, будто за кустом

В беседке незнакомой дачи

Как будто кто-то тихо плачет,

Покрывши голову платком.

А в вазе, на столе, нарциссы

И чашка выпитого чая.

Сирени пенной грозди-брызги

Слезами по щекам стекают.

Вот так возможно: быть не быть.

Дождем подсказанная встреча,

Сирени мокрой майский вечер,

Который так легко забыть.

29 мая 2005. На даче у Марины.

БЫТОВЫЕ РАССУЖДЕНИЯ И ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ

Хотел сказать человеку:

"Человек, ты мне брат!

Знаешь ли ты об этом?

А если знает? Зачем тогда говорить?"

Подумал я это

И мимо прошел.

В общественной бане встретил Пушкина:

Маленький, мокрый и красный.

"Легкого пара вам, Александр Сергеевич",

Говорю. А он отвечает:

"Вот, в баньку пришел, а стихи и жена надоели!"

На бульваре на Тверском,

Там гулял когда-то Пушкин

И гусары там гуляли,

Лев Толстой гулял там тоже,

Был хотя артиллеристом,

Но с гусарами не кланялся.

Идет с морковкой в связочке

Достоевский по брусчаточке.

От церковки с колоколенкой

Сонечка идет с Раскольниковым.

"Видел? Это Достоевский",

Шепчет Соня Мармеладова,

"Он напишет про тебя.

Ты убьешь старуху завтра,

А сегодня праздник Божий".

28 февраля 2005.

ЛЕВ ТОЛСТОЙ, САПОГИ И ПРАВДА

Шел по улице Лев Толстой,

Без сапог шел, босиком.

Стыдно признаться Льву Николаевичу,

Что кутил он всю ночь с гусарами,

Проигрался в пух и пропил сапоги.

Совесть рад бы пропить,

А не тут-то было зудит и ноет,

Будто собачонка Муму, кажется, звали.

И при чем тут разбойник Тургенев?

А вот что скажет Софья Андреевна,

Жена любимая благоверная,

Истеричка невыносимая,

Психопатка натуральная.

Жить-то как? В скандалах мучаться?

И решает Лев Толстой

Написать большой роман

Про войну, да и про мир,

Про Каренину про Анну

И про Соню Мармеладову.

Но потом вдруг спохватился,

Ведь про Сонечку уже

Достоевский написал.

Жаль, а так ему хотелось.

И вот так задумался бородатый Лёвушка,

Чмокает босыми пяточками по булыжной мостовой.

А вслед ему крестятся богомольные старушки:

"Юродивый Христа ради, помолись за нас".

9 апреля 2005

ДЕВОЧКА-ДУРОЧКА

В городе жила девочка,

Девочку звали Леночка,

Леночку звали дурочкой,

"Дурочкой с переулочка".

Дразнили соседские дети,

Володька и рыжий Петька,

Дурой считала бабушка,

Мама звала придурочной.

Девочка верила каждому,

Думала: "Видно, нужно так".

Хлеб покупая в булочной,

Деньги давала сразу все.

Что с нее взять? Придурочная+

Леночке было двадцать лет:

Выросла статная девушка.

Волосы в косу сплетенные,

Платье на талии с ленточкой,

Глаза сине-озерные.

Песни любила пела,

Стихи на лету сочиняла,

Голосом нежно-белым

Ангелов созывала.

И прилетали птицы,

Разные птицы слетались.

Птиц узнавала лица,

Словно когда-то встречались.

Пела словами славными,

Пела, словно молилась.

Гуляла высокими травами,

Падшей листвой стелилась.

Однажды сказала дева

"Мама, я буду мамой+"

Тела тайное дело

Станет отныне главным.

Явным и очевидным

Станет блудливость сучки.

Словом злым и обидным

Дочь, дурочку, внучку

Смело судили люди.

Словами спешили, делами

Законных родителей судьи

Судили и не понимали.

Ведь песни о том же были.

Ангелы в птичьих перьях

На руки Деве садились,

Царапали в кровь колени,

Их так прилетало много,

Они расклевали тело.

К людям вернуться Богу

Очень трудное дело!

10 апреля 2005

Великий пост. Воскресенье после Благовещения.

ДЖОН ДОНН

Огнем и словом строилась мысль,

Ковался размер стиха,

Во славу богов люди клялись

Раздуть тугие меха,

Чтобы выковать меч, вытянуть сталь,

Сделать круглой луной

Этот бледный волчий фонарь

Светильник ночи большой.

В такие ночи немало звезд

В угрюмые травы падут,

И встанут заросли диких роз

Не где-нибудь, а вот тут.

Тут это значит сегодня, сейчас,

Когда невозможно назад.

Часов настенных отмеченный час,

Размера указанный ряд.

Еще не стихи. Пока еще,

Пока еще смутный стон.

И в чашку пока молоко течет,

Стоит молчаливый Джон Донн.

А все, что прольется, будет сталь.

Тело стиха клинок.

Если можешь не быть+ стань,

Стань поэтом, сынок.

Так, чтобы словом рождалась дрожь

Коленей, висков и дум.

Когда за поясом острый нож,

Иметь можешь мысль одну.

Или убить, или вены вскрыть,

Или стихи написать.

Чтобы песня могла полюбить,

Надо словами дышать.

Куется меч и пишется стих,

Закон он везде един:

Младенец или седой старик,

Раб или господин.

Значения в этом большого нет,

Значит лишь то, что смог.

Сомкнутых рук кольца силуэт,

Метафорой станет Бог!

Звезды падают в вечный горн,

Чеканится звуком слово.

Всегда прорастают цветы сквозь сор

По-прежнему, снова и снова.

***

Дожди перечеркнули день,

Заштриховали сеткой вечер,

И в банке пьяная сирень,

Готовая для новой встречи.

Но с кем? Тропинка убегает в сад,

И в лужах отраженьем долгим

Сосновых лап густой наряд

И капель острые иголки.

Стучит в открытый черный зонт,

И протыкает небо в лужах

Кипение воды и кружев,

Сирени мокрой хоровод.

Все заперто: калитки, дачи.

Фонарный столб, пятнистый свет,

Дня перечеркнутого сдача

И пачка мокрых сигарет.

30 мая 2005

ИГРА В БАДМИНТОН

Девочка и мальчик играли в бадминтон.

После игры наступает "потом".

Об этом можно гадать, рассуждать,

Пока над ракеткой волану летать.

И этот крик,

И этот смех,

Воланчик вниз,

Воланчик вверх.

Ракетки взмах,

Полет ресниц,

Июль в глазах.

Счастливый блиц!

А потом+ потом будет суп с котом,

И кого-то потом назовут ослом.

И июльский огонь этих солнечных глаз

Раскаленной звездой головою в матрас,

На широкий матрас, на красивый матрас.

След упавшей звезды, прожигающий глаз

Если "з" мы заменим свистящею "с"

Мы услышим признанья высоких небес,

И поверим охотно, что это не бес!

Просто ангел по лестнице с облака слез.

Ветром жизнь простудилась,

Состарился дом,

И кому-то приснилась

Игра в бадминтон.

На лужайке зеленой

В июльском саду

С гимназистом влюбленным

Рвала резеду,

Полевые гвоздики,

Пурпурный пион,

Жизни прожитой блики

Игра в бадминтон.

11 июля 2005 г.

К МАРИНЕ ЦВЕТАЕВОЙ

Люди ходили

Туда и оттуда,

Ели и пили,

Верили в чудо.

Так вот и жили,

Потом умирали,

А в промежутке

Много скучали.

Кошка мяукнула,

Мышку поймала,

Сердце стук-стукнуло

И замолчало.

Так, сквознячок,

Пауза смысла.

Сердце-сверчок

Стук. И зависло.

Снежностью нежная,

Слезно-проточная,

Болью сердечная

Встреча заочная.

Ниточно-струнная,

Флейтообразная

Дудочка лунная,

Радостью праздная.

Сердце все глуше,

Паузы чаще,

Сумерки гуще,

Флейта все слаще!

Слишком бывает

Будничным это,

Вдруг замирает

Сердце поэта,

Чтобы кричащие

Слышали души.

Флейта все слаще!

Сердце все глуше.

Жадно хотящие,

Лицами лишние,

Флейтой звучащие,

Душами нищие.

Пусть забывают

Нас лихолетья,

Флейты играют

Сладость бессмертия!

13 июня 2005, на даче у М.

КОММУНАЛЬНАЯ РАСПРАВА

"Что случилось, приключилось?"

Я запытываю вас.

Охнула, перекрестилась

Бабушка на керогаз.

Он же хрюкнул и погас.

В доме всем переполох.

Если б дед наш не оглох,

Он такое бы услышал!

Уберег глухого Бог,

Слава Богу, что оглох!

А на кухне, среди щей

И застиранных вещей,

Весь в дыму, как полководец,

Пьяный в дым стоит Матфей,

Не хохол и не еврей,

К пиз.е бантик не пришей.

Тут же Глашка и Малашка

Две сестрицы, тетка Дашка,

Дворник Федор, ейный муж,

Говорят, объелся груш

В позапрошлом годе,

Летом в огороде.

С того года дворник Федор

Тяжко запил. Дважды заперт

Был женой в лечебный дом.

Убегал в белье одном,

По окраинам бродил,

С кем ни попадя блудил.

И вернувшись перед Пасхой

С очень сильной в пальцах тряской.

Начал, видно, неспроста

Проповедовать Христа!

Значит вот, стоит Матфей,

Пьяный в доску пацифей,

Даже, может, пацифист,

Горлодер, социалист.

"Я народу либерал!"

Так на кухне он кричал.

В общем, пьянь и демагог,

Слава Богу, дед оглох.

Что он там еще кричал,

Социальный аморал+

Тараканы разбежались,

Кто в корзины, кто в подвал,

Деликатных насекомых

Утомляет шум да гвалт.

Федор кран открыл, умылся,

Помолившись, покрестился,

Взял веревку бельевую,

Привязал Матфею к х.ю,

И за яйца обвязал,

И к плафону подвязал.

Крик внезапно оборвался,

Федор молча улыбался,

На веревке бельевой

Либерал Матфей качался

Перцем вверх, вниз головой.

Москва. Вечер 2 июня 2005

СЧИТАЛОЧКА ДЛЯ МАЛЕНЬКИХ ДЕВОЧЕК+

На саночках, салазочках

Катилась с горки девочка,

Внизу стояла мамочка,

Мелькала змейкой ленточка.

Ой, мамочка родная!

Ой, боженька, спаси!

Ой, горка ледяная,

Неси меня, неси!

***

Крошки, горошки,

Белые мошки

Капельки света.

Снег на дорожке,

Сад за калиткой,

Ветки и тени,

Тонкою ниткой

Луч на ступенях.

Словно огромно,

Будто пролито,

Первое слово,

Звуков молитва.

Хвостики, лапки,

Глазки-горошки,

Когти-царапки,

Ушки-сережки

Вспыхнули, прыгнули,

Снежно-слепящие,

Искрами, брызгами,

Ненастоящими,

Ненаступившими.

След не нашедшие,

Зеленью хищные

Кошки беспечные.

2 марта 2005.

***

Ложечки, стаканчики

Дзынь, дзынь, дзынь.

Девочки и мальчики,

Ян и инь.

Встречи карусельные

Ай, ай, ай.

Крестики нательные,

Чтобы в рай.

Снежные и нежные,

Крик, глоток.

Мы еще нездешние,

С нами Бог.

2 марта 2005. Москва

МИЛИЦИОНЕРУ, ЧЕЛОВЕКУ И ГРАЖДАНИНУ!

Вот товарищ к нам милейший

Из милиции пожаловал.

Он товарищ там малейший,

Ну а здесь товарищ важный,

При погонах и в фуражке,

С кобурой и пистолетом

И в начищенных ботинках.

Только пахнет перегаром,

Служба, видно, непростая.

1 марта.2005

***

Мне угадать быль

И пережить сон,

Может, хватить сил

Чтобы из тела вон!

Ветер черных камней,

Черным воздухом ночь

Объясняют вполне

Мимо спешащим прочь.

Вмятина это след,

Выпуклость это грудь,

Отпущенных слов бред,

Чуть если+ а если чуть+

Так сохраняет звук

Ухо слышащих нас,

От параллельных дуг,

Рук, сплетенных в каркас.

Это еще "Не",

Правда, уже "За",

Уведомленье "Где",

Указатель "Когда".

Липкая слов вязь

Или крепкая сеть.

Плечи чувствуют власть,

Сердце чувствует здесь.

Здесь, потому что теперь.

Если теперь, то он.

Ключ. За ключом дверь.

Дверь. За дверью дом.

Кубических кубиков куб,

Пространство как силуэт,

Путем дымоходных труб

Спускается лунный свет.

Можно сказать да.

Можно и промолчать.

Правил нет. Есть игра.

Остается играть!

13 апреля 2005

***

Если смотришь в зеркало и видишь морщины,

Или видишь румянец и влажные губы,

Чувствуешь, как сердце толкает из глубины

Еще неузнанные желания.

Это ли не забавно? Шутка смерти

Прищурившаяся кошка перед прыжком

Из глубины холодной зеркальности+

Немного жутко. Да? Но ведь это ты.

Если разжевать слово,

Высосать сок и выплюнуть,

Движение станет плевком,

Пространство станет асфальтом,

А плевок сгустком всего человеческого,

Когда благополучно переварена любовь.

***

Если спросите меня,

Сколько время декабря?

Семь часов зимы начала

Утра будущего дня.

Декабрь, на стрелках семь утра.

Воскресный день, он только будет,

Москву к обеду лишь разбудит,

И это время есть, когда

Есть ощущение свободы,

Улыбка слякотной природы

Сквозь нежность прожитого сна.

Еще в трусах, еще в постели,

Еще за окнами темно,

И от недельной карусели

Слепое вырастет пятно.

И два коротеньких часа

С семи утра и до рассвета

Размер одежды для поэта,

Пришедших звуков голоса.

Так остро по рукам течет,

Сквозь пальцы протекает время.

Ладони, голые колени,

Петлей склоненное плечо.

Фрагменты жизни: чайник, чай

С лимоном, черный и густой,

Вороний грай, собачий лай

И пар из чашки небольшой.

Фрагменты жизни, теплых снов

Песочный бег, и только слово

Как фотопленочка, готово

Запомнить звук ее шагов.

***

Я вас любил,

Люблю и ныне,

Но вы не любите меня.

Касание двух наших линий

Вполне возможная х..ня.

И мы касаемся, встречаемся

В недельку раз, с презервативом,

Любовь оргазмом превращается,

И это, в общем-то, красиво.

Эстетика, когда конец

Есть цель и средство многоточье

До встречи следующей, впрочем,

Конец в конце концов венец!

НОЯБРЬСКИЙ ФОКСТРОТ

Кружится старая пластинка

Винил пошарпанный шипит

Твоя веселая косынка

В шкафу на вешалке висит.

И тут же ботики и плащ,

Зеленый плащ, с большим разрезом.

Осенней свежести поэза,

Где запах пригородных дач.

В окно стучится гроздь рябины,

Трещат промокшие дрова,

И струйку дыма из камина

Уводит в потолок труба.

Хрипит простуженный фокстрот,

Винил кружится под иглой,

Она скучает и поет,

Идя по улицам домой.

Навстречу ей летят авто,

Навстречу ей плывут огни,

Все превращается в "никто",

"Никто" она, "никто" они.

Фокстрот, безжалостный фокстрот

Взрывает сердце старым чувством,

Не надо свет, здесь слишком пусто,

Здесь как-то все наоборот.

Камин, дрова, огонь и осень,

Ноябрь, закутанный туманом.

Часы давно пробили восемь,

Но кажется, что слишком рано,

Что слишком, чересчур и много

По пустякам, и так, от скуки,

Просили, умоляли трогать

Ее одежд глаза и руки.

Вином, казалось, растворялась

Мечта далекая, святая,

В ее глазах любовь терялась.

А за окном уже светало,

Мы выпили с тобой вино,

Мы съели яблоки и сливы.

Фокстрот напомнил, как давно

И никого мы не любили.

Москва, 7 ноября, девять часов утра, воскресенье, 2004.

НЕВСКИЕ МОТИВЫ.

Город, январь, снег.

Улица, сквер, дом.

Окна сомкнутых век

Скованы льдом, сном.

Улица скачет вниз,

Визг тормозов, поворот.

Вызов актера на бис,

Не разомкнется рот.

Ночь. Петербург спит.

Спит каналами лед,

Спит тяжелый гранит,

Спит наступивший год.

Выпит остывший чай,

Можно встать и уйти,

Сказав на прощанье: "прощай!"

Оставить в прихожей ключи.

Долго идти в ночь,

Струной обрывать связь,

Отцов, не имевших дочь,

Лиловых рассветов вязь.

Город невыносим!

Город Невой одет.

Сюртучных обрезков сын,

Триста гранитных лет.

Январь, 14-й день, суббота, Москва, 2005

***

Затыкаешь сопло, давишь из тубы,

Выглядит это немного грубо.

Золотистой кожи загар, впрочем,

Удлиненной кисти и пальцев почерк.

Неспешных тактильных значит на ощупь,

Расступаясь домами, является площадь,

На которой силуэт бронзовых линий,

Направленный вверх, обрамленный синим.

Как слеза у Бога, июльским небом,

Повторяю: синим, в прожилках белым.

И потом, когда,

После поцелуя,

Под мостом вода

Омутом балуя,

Не жалея брызг,

На лицо, на руки,

Истеричный визг

Или буги-вуги.

Разве можно так,

Не любить, не плакать?

Снять вечерний фрак,

Вывести собаку

На прогулку вдоль

Канавы-канала,

С девочкой смешной

После карнавала.

Июнь 2005.

***

Просыпаются жучки,

Насекомых мужички.

И стрекозы-корокозы,

Вертихвостки и занозы,

Зажужжали, полетели,

На цветы и листья сели.

Солнце подсушило небо,

Бабка растолкала деда:

"Выходи из дома, дед,

Погляди на белый свет".

И коровка в стойле тоже

Посмотреть на свет, похоже,

Хочет, значит, не молчит,

Но настойчиво мычит.

И ведет коровку внучка.

На забор загнала Жучка

Кошку. Семеро цыплят

Из-под курицы глядят,

Как тиранит кошку Жучка,

Как коровку доит внучка,

Как кряхтит на печке дед,

Как кипит в сенях обед.

Из окошка смотрит баба,

Видит баба, как от сада

Летит к дому стрекоза,

Разъядри ее в глаза!

А за нею: чок-чок-чок!

Дует вертолет-жучок.

Ветерок, он тоже дует,

Тучку к вечеру надует,

Тучка по небу плывет,

Ночку за собой ведет.

Бабка от грядки,

Кошка от Жучки,

Жучка за внучкой,

Внучка от тучки,

Всех зовет с порога дед

Кушать сваренный обед.

В окна смотрит злая ночь,

Бьет по стеклам черный дождь.

Дверь закрыта, щель забита,

В блюдце молоко налито.

Кошка слышит, как под печкой

У мышат стучат сердечки.

Страшно мышкам. Злая кошка,

Черный дождь стучит в окошко.

Им бы в погреб, там картошка.

Только боязно немножко.

Ночь накрыла дом. Дом спит.

На печи дедок сопит.

А за печкой: чок-чок-чок

Дует песенку сверчок.

Песенка его про дождь,

Что бывает дождик белым

И бывает дождик серым.

Песенка его про ночь,

И про бабку, и про внучку,

Про коровку, и про Жучку,

И про то, как стрекоза,

Разъядри ее в глаза,

Развлекалася с жучком,

Черноусым старичком.

Греет песенка сверчка,

Бабушку и старичка.

До утра он будет петь.

Вот бы так и умереть!

8 марта, девять часов утра.

***

Собачка, задержавшись у детской песочницы

И наложив горку колбасок,

Аккуратно лапкой зарывает свое теплое сокровенное.

Маленький мальчик, любопытный ребенок,

Сидя в коляске, зовет "Мама, мама,

Посмотри, собачка какает".

Молодая женщина, она же мама, подставив лицо апрельскому солнышку,

С удовольствием курит, то и дело погружая длинный фильтр во влажное пространство своих губ.

И мужчина, с усами беспокойного испанца,

Делая вид наблюдающего за своей вислоухой таксой,

Жадно жмурится от волнующих оранжевых губ.

"Мама, мама!" даже вороны прислушались.

"Мама, мама", а мама курит, лицо молодое подставив солнцу.

Сценка для двух ворон, залетевших в один московский дворик.

9 апреля 2005, Москва.

ПРО ТЕБЯ И ПРО МЕНЯ

Собаку назовем Полкан,

И кошку тоже заведем,

На зависть всем чужим котам,

С зеленоглазовым огнем.

Собачка будет сторожить,

А кошечка мышей ловить.

"А что же будем делать мы?"

Ты спросишь. Я отвечу: "Жить!"

30 мая, утро, дача.

***

Утром девушка с голосом феи

И правильной артикуляцией

Сообщила по радио мне,

Объекту массовой информации:

"Сегодня первое марта 2005 года".

Вторник. Семь часов утра.

А в городе Москве и в ее окрестностях,

И даже там, куда еще не проник

Сигнал мобильных телесистем,

Утром первого марта идет густой снег,

И минус пятнадцать.

Но фея убеждает меня,

Что наступила весна.

Посмотри в окно, дуреха!

Позавчера, вчера, сегодня, завтра.

Ну сколько можно? Одно и то же, одно и то же.

Меняются цифры, имена и события,

Но они в конце концов повторяются,

И поэтому я не хочу

Сегодня вылазить из постели,

Не хочу одеваться, идти на работу.

Хотя в глубине собственного протеста

Продолжаю чувствовать себя мухой,

Влипшей в тесто.

И товарищ сержант, доблестный милиционер,

У метро, проверив в тысячный раз мой паспорт,

Так и не улыбнется, ощущая себя, видимо,

Звеном железной причинно-следственной связи.

Он с ней, конечно же, в связи, и даже, может

Быть, в интимной.

Но жена сержанта+ ведь она ни о чем таком

Даже не догадывается,

Она просто расстегивает штаны

Зашедшему в гости соседу.

Видимо, ищет там свое

Женское счастье.

Хочется крикнуть: "Куда

смотрят дворники?"

Сосульки висят, как и висели,

Но попадаются по утрам под ногами

Презервативы!

У сержанта на казенном сапоге

Прилипло что-то

Маленькое, резиновое.

Даже трудно поверить,

Что этот резиновый плевок

Украшал некогда

Половой член сильного мужчины.

Но ведь именно так

Думает проходящая мимо

Невыспавшаяся восьмиклассница.

И какие уж тут уроки! Знания!

Александр Блок отдыхает!

***

На даче в июне это,

Конечно, еще не лето.

Синеют от холода губы,

Дождями простужены зубы,

И утренняя тропинка

Синего инея дымка.

Вода в кастрюлях замерзла,

Замерзла алая роза,

Трава и цветы пожухли,

Замерзли ноги и руки.

Солнышка нет всю неделю,

Птицы на юг улетели.

На фиг им эти морозы!

Они прилетели, чтобы

Гнезда вить, птенцов растить,

В клювах мошек приносить.

А тут такие мошки!

Белые горошки,

Иней да снежинки,

Зимние картинки!

И это все в июне,

Знал бы это Бунин.

Впрочем, Бунин, видно, знал

Дачной жизни беды,

Даже, кажется, писал

В местные газеты.

А потом война пришла,

Самолеты, танки,

В Петербурге беднота

Стала грабить банки.

Прибыл в поезде Ильич,

Бросив пить, он бросил клич,

Тезисы оформил

В надлежащей форме.

Бани, телеграф, вокзал

Охранять он приказал.

Ультиматум во дворец

Царству вашему конец!

А для пущей силы

Пушку зарядили.

Революционная ситуация

Извещает прокламация.

Меньшевички, большевички,

Мужички-биржевички,

Те, что сеять не хотели,

И, конечно же, евреи!

Вот такой народец

Выковал морозец.

Началось все это,

Я напомню, с лета.

Новой жизни огоньки

Складками топорщатся,

Окаянные деньки

До сих пор не кончатся!

Эх, раз! Да еще раз!

Петьке в рыло, Ваньке в глаз,

А Володе Ильичу

В ж..у толстую свечу.

Гигиена вместо клизм

Путь укажет в коммунизм!

Объявляется исход,

Моисей народ ведет.

Проходите, господа,

Поскорее, вам туда.

Будет вам желанная

Земля обетованная!

Вот что может холод,

Сволочи и голод!

25 июля 2005. Дача.

Это стихотворение грустный рождественский рассказ о девушке Маше, о ее краткой жизни и несчастной судьбе. Утешением для Маши стал рождественский сон и

смерть.

РОЖДЕСТВО

Декабрь, зима: то снег, то слякоть.

Обычный вирус, кашель, сопли,

На сапогах сугробов накипь,

И ноги в сапогах промокли.

А если глаз не поднимать,

То только лужи, тротуары,

Бегущих ног овец отары

На слух едва ли различать.

Остановилась. Смотрит, слышит,

Как каблуки стучат по лужам,

Они спешат к себе на ужин

А у нее под сердцем дышит.

Какая разная зима!

На черном небе та же сырость,

Но где звезда, любовь и милость?!

Все только блеск и мишура.

В пакете хлеб, бутыль портвейна,

Колбасный сыр и банка шпрот.

И, если верить, непременно

Ей тоже в жизни повезет.

Год, иссякая, истекает

Крупой оледеневших слез.

Ларьков коробки и трамваи,

Стволы облупленных берез,

И ветер хлещет, рвет подол,

Платочек ситцевый белеет.

Подъезд, подвал, дощатый пол,

Труба, которая согреет

Ее ребенка и ее

Рождественское бытие.

В подвале сыро, душно, прело,

Две кошки, старая собака,

Ее измученное тело,

Уставшее не только плакать+

Вокзалов дочь и электричек,

Сменявшая детдома клетку

На коробок промокших спичек,

Отчаянная малолетка.

Беременная не от мужа,

Ведь есть профессия такая,

Рожать бы ей совсем не нужно,

Она сама все это знает.

На корточках, спиной прижавшись

К трубе горячей, воем воет,

И станет выкидышем мальчик,

А ведь могло бы стать их двое.

Две кошки, старая собака,

Язык собачий ищет губ,

И тут же в желтую рубаху

Завернутый ребенок, труп.

И так бывает только раз:

Зима, пещера, ясли, люди,

Уснувшую Марию будят:

"Благословенна будь в сей час!"

И снится ей в сыром подвале

Рождественский уютный сон:

Она еще не на вокзале,

И даже детский ее дом

С ней вовсе даже не знаком.

Все опрокинулось, пропало

Кошмар! Приснится же такое!

Ведь мамочка не умирала,

Она вот здесь, сейчас, со мною.

А кошки, греясь, грели тело,

Собачка губы облизала,

В подвале под платочком белым

Мария тихо умирала.

9 декабря 2004 г. Москва, четверг, вечер

***

Мы приехали в дом. Вечерело уже,

Стол на кухне накрыли, поставили чай.

Печь кряхтела от старости ветром в трубе,

Я сходил за дровами в дощатый сарай.

Притащил две охапки березовых дров,

Поддувало открыл, щепы наколол.

А из кухни тянуло жареньем грибов,

И картофельный пар из кастрюльки на стол

Выплывал, и на окнах туманился пар.

Мы открыли массандровский красный портвейн,

Печь гудела, огонь на поленьях плясал,

И в будильнике стрелка споткнулась на семь.

А еще через час стало в доме тепло,

Мы допили вино, постелили постель,

Кот вернулся и лапой стукнул в окно,

Ты сказала: "Ну вот, все собрались теперь!"

Ночь и завтрашний день, и еще ночь и день

Мы дышали друг в друга, и запахом тел

Мы мешались друг в друге, как тело и тень,

И вина без любви я уже не хотел.

Возвращался под утро наш праздничный кот,

Жадно в миске лакал, а мышей не ловил,

На пушистом хвосте он принес Новый год.

Представляешь, он нам Новый год подарил!

28 декабря 2004

Если Л. Ф. прав и искусство способно творить реальность, это может быть самым большим и самым человечным чудом, в которое я верю.

Моя дорогая О. Л., желаю тебе в Новом 2005 году никого не любить, и чтобы тебя никто не любил. Я имею в виду мужчин. Ты останешься одна. Почему это, ты

и сама знаешь. Судьба штука жестокая, если сопротивляться.

А инициалы Л. Ф. это один немецкий писатель, которого звали Лионом, а фамилия у него Фейхтвангер.

СВИРЕЛИ, КАЧЕЛИ+

Пели и пили, людей веселили,

Пили и пели, в свирели дудели,

Стучали капели, кружились качели,

Хватало нам силы, и мы не хмелели.

Животные в стойлах жевали, молчали,

Старухи детенышей в яслях качали,

А трубы дымили печными дымами.

И думы, как сосны, вставали стволами,

Словами стояли, глазами сияли,

Встречали речами, ручьями журчали.

А слезы солили все то, что мы пили,

Все то, что мы ели, о том, как мы жили,

Детей как растили, в качелях качали,

Дудели в свирели и не скучали.

8 марта 2005. Еще утро

СКАЗОЧКА ПРО ЦАРЯ-КОРОЛЯ, ПРО ЕГО ДОЧЕНЬКУ-ПРИНЦЕССУ

И ПРО ДОБРОГО МОЛОДЦА-БОГАТЫРЯ ИЗВЕСТНОГО

Жил на свете король,

Хранил в погребе соль,

Рыбу хранил в сундуке,

Сундук держал на замке,

Ключ клал под подушку,

Любил на ночь грызть сушку.

И была у царя дочь,

Красотою невмочь,

Необыкновенная, то есть.

Так начинается наша повесть.

Тем же, кто припозднился,

В баньке парился или молился,

Коротко напоминаем:

Сказочка наша про царя и про Лялю.

Вот вы, кстати, и узнали,

Как принцессу звали.

К тому времени цари поизмельчали,

В карты да в домино царства свои разыграли,

Кое-что в аренду сдавали,

Кое-чем еще промышляли.

Наш король, например, рыбу ловил,

В сундуке рыбу солил,

А как время придет, на базар вез,

Менял там на сахар, соль и овес.

Сказке долго до конца,

Близка поступь молодца,

Мимо царства он проходит,

Видит девку в огороде.

Смотрит он на девку зорко,

Девка крепка, как морковка,

Красны губки, красны щечки

Таковы царевы дочки!

"Не зайти бы, почему?"

Пришло в голову ему.

Что за спрос? Вошло и вышло,

А куда повернет дышло

У лошадки у его+

В общем, въехал он в село,

То есть в царство-королевство.

"Как зовут тебя, невеста?"

Вопрошает богатырь,

Щупая в штанах волдырь.

Воспаленные желанья

Причиняют всем страданья,

А когда вскипает кровь,

Называют то любовь!

Я рифмую кровь с любовью,

И при этом даже бровью

Не желаю шевелить.

Значит, так тому и быть!

Как об этой о любви

Засвистают соловьи,

Девки кубарем бегут

Кто в малину, кто на пруд.

Для воспитанных принцесс

Подавайте политес.

Им, принцессам, дайте танцы,

Шманцы, блямцы, обжиманцы.

Это тоже хорошо,

Только страшно и грешно!

"Что такое! Елы-палы!

На хрен мне все эти балы,

Мне бы подвиг совершить,

Мне б Кощея зарубить

Иль с Горынычем в бою

Силу показать свою.

Для принцессы, значит,

Я хотел бы значить.

Например, быть сильным,

А не хреном мыльным".

"Ты желаешь на войну?"

Говорит король ему.

Там за нашим за селом

Пьянь Емеля с топором

Рубит наши дерева.

Завтра двинешься туда,

Накажешь оборванца.

А сегодня танцы".

Думу думает герой:

"Ну, принцесса, ну постой!"

И пришлось богатырю

Подтянуть свою мотню,

Русы власы расчесать,

И с принцессой в пару встать.

Это значит этикет:

Гран мерси и всякий бред.

Только вечером в саду

Ухватил он за звезду

Принцессу утомленную,

От этикетов сонную.

А она: "Ой, мамочка!

Глянь, какая бабочка!"

До утра на сеновале

Молодые почивали.

А наутро вышел царь

Стороны той государь,

Обнял молодца и дочку,

Конюх Федор вкатил бочку

С забродившим квасом

И промолвил басом:

"Царска девка хороша!

Есть и тело, и душа

А у батьки, у царя

С рыбой полные ларя.

Так выходит, стало быть,

Рыбу жрать да пиво пить

Мы на свадьбе будем,

Если не забудем!"

Тут и сказочке конец,

Кто дослушал молодец.

Кто не слушал тоже,

С довольною рожей,

Как пришел, так и ушел.

После всех помыл я пол.

Сказочка-указочка,

Как цветок и вазочка,

Сочитанье-вычитанье,

Получается приданье,

И пилюлька от скуки,

Чтоб подохли мухи!

Все!

***

В доме его много огней,

В доме его много цветов,

Дней и ночей, разных людей.

Шелест ветвей, шепот шагов,

Голуби утром, а вечером снег,

Снежная вата лепит окно.

В доме его спит человек,

Снится ему, будто давно

В доме его много огней,

Разных людей, разных цветов,

Снов, череда дней и ночей,

Спящих людей, видящих сны.

Длинный рассказ, пеструю нить

Тянет старик. Вечности клок

Явью и снами будет он шить

Фразу, звучащую: с нами Бог.

СПУСТЯ ГОД

Порою, кажется, тянется,

Ты любишь ее приметы,

Запахи, взгляды, жесты,

Даже когда вы вместе,

Даже когда молчите.

Крепче объятий нити,

Связывающие разлуку,

Когда, посторонний зритель,

Ненастоящую муку

Ищу вновь и вновь,

Тяну тонкую нить бровь.

Разнообразное очарование,

Обернувшееся разочарованием.

Конский хвост,

Вихревая грива,

Когда на дыбы,

Внаскок с обрыва+

В телефонном справочнике

Наугад набираю

Цифирные знаки;

И портрет на белой бумаге

Удивительно похожий

На ту женщину

Из дома напротив.

Третий этаж, окна слева.

"Как звать тебя, ясноокая дева?"

Расстояние западня из сплетенных нитей,

И опять во мне возмущается зритель,

Желающий после театра

Продолжения красивой истории.

Но давно уж написаны

Зеноном апории.

Ахиллес в два прыжка перегонит черепаху,

И тебя будет кто-то другой трахать.

Ведь такое тоже случается, бывает,

Почему бы нет. Когда кровь играет,

Клюквенный сок играет тоже.

Я без претензий. Но все же, все же+

И сок уже пахнет уксусом, не соком.

Ты остаешься собой, синеокая!

А я остаюсь просто, и запросто

Ниточка рвется. Ну и пусть!

Я уже не боюсь.

Баста!

3 июня. 2 часа ночи

КОШАЧЬИ СТИШКИ

Высокий забор, маленький сад.

По тропинкам и так

Просто гуляют кошки.

Старый пруд, мельница, мостик.

На теплых камнях у воды

Кушают рыбу кошки.

Она проходила здесь,

Садилась на эту скамейку,

И кошки садились рядом.

Когда наступала ночь,

Луна, поднимаясь, пела.

И кошки мурлыкали звездам.

Садовник, увидев меня,

Сказал полушепотом: "Там,

В саду гуляют большие кошки".

Выпив вина, облизнулась дева.

Кошкой в будущей жизни

Будет она.

По улице шел сержант

Милиции доблестный воин,

С рацией. А перед ним

Важно шагала кошка.

Который сегодня день?

Я оглянулся+ Кошка,

Смотрю, оглянулась тоже.

Сидела она на скамейке,

Трамвай, вероятно, ждала.

Купил молочка,

Домой спешу.

Кошечка ждет меня там.

Если трамвая нет,

Сажусь в такси и прошу,

Ехать как можно скорей.

Ждет меня кошечка дома.

28 февраля 2005,

последний зимний день. Москва.

ЧИТАЯ БЕЛЛУ АХМАДУЛИНУ

Свою любовь ничем не обозначив,

Но разрешив себя любить,

Он этим жестом ей назначил

Нет. Не являться. Только быть!

Свой первый снег и первый смех ты лепишь

Движением плеча. Наклон,

Наивный до божественности лепет

Благословляет он.

Он повелитель своего приказа,

Холодный узник красоты,

Не замечает, как прекрасна

В своем повиновеньи ты.

Готовая всегда беда,

Цветов простуженных портрет,

У теплых рук немое "Да",

У губ холодных слово "Нет".

И путь его лежит поверх тебя,

Поверх тебя направлено усилье,

И ускользая от огня,

И я, и ты, мы опускаем крылья.

30 мая, Москва, ночь.

НА ДАЧЕ В МАЕ

***

Калитка, старый дачный дом,

Орех маньчжурский и рябина.

В крапиве дикая малина,

И куст сирени под окном.

Тропинка к дому ждет гостей,

И мы приехали, мы гости.

Пакеты, сумки, все скорей

Вслед за собой мы в дом заносим.

Все шумно, бестолково+ Смех,

Сосиски, пряники, консервы,

Зеленый чай с жасмином. Нервы

Запутали узлами всех.

Но вот большой и круглый стол

В беседке праздничной накрыт.

Плывет московский разговор,

И чайник на плите кипит.

А вечером взойдет луна,

Неспешным станет разговор,

Бутылка красного вина,

С названием вина кагор.

***

Молчишь и не спросишь,

И я не отвечу.

Октябрьской ночью

Окончены речи,

Написаны письма,

Стихи и проклятья.

Осенние листья,

В холодных объятьях,

Из жизни другой,

Где похожие мы

На твой и на мой

Огрызки мечты.

Начато летом 2005, закончено ночью в феврале.

Дачная прогулка первая

По дороге иду,

В пакете еду,

Размышляя, несу.

Хлебушек и колбасу,

А еще зеленый сок,

Яблочный, наверное.

Сделал сока я глоток

Хрень неимоверная!

Размышляю по пути:

"Мне б до озера дойти+"

Двигаюсь по лужам,

Едою нагружен.

В животике булькает,

В носике хлюпает,

Железные рублики

В карманчике стукают.

Друг об друга:

Дзынь-дон, дзынь-дон,

В небе тучка,

В тучке гром.

Дачная прогулка вторая

Отпер калиточку, вышел на прогулочку,

В руке моей хлыстик, в голове мысли.

Летают комарики, террористы-карлики,

У лица кружатся, на шею садятся,

А хлыстика не боятся!

По дороге к лесу я шагаю трезвый.

Хлыстиком махаю, колючки сбиваю,

Стишки сочиняю вот так отдыхаю!

Размышление семнадцатое

Телефон лежит в кармане,

Третий день уж не звонит.

"Видно, я не нужен им,

Тем, кто мне не позвонил.

Впрочем, и другим не нужен+

Третий день уже не нужен+"

Размышляю я вот так.

Прогулочка одиннадцатая

По дорожке шел, подпрыгнул,

Прутиком взмахнув, задел

Ветку дерева с листвою.

Что-то вздрогнуло в природе,

Птица крикнула и смолкла.

Мирозданье покачнулось,

Впрочем, все же устояло.

Я же был с большим усердьем

Награжден фонтаном брызг,

Потому что накануне

Был хороший летний дождь.

Та же одиннадцатая прогулочка

Цветущий жасмин волнует

Меня, проходящего мимо,

И бабочку он волнует.

На куст прилетела и села

Она на цветок жасмина.

День первый

Вечером вышел во двор,

В печке хворост зажег.

Дым поднимается к звездам,

А мысли тают, как дым.

День второй

Утренним солнцем согретый,

Пион распустился в саду,

Украсив мое одиночество.

День третий

Пионы цветут в саду,

Лучок колосится на грядке,

И добрая книга есть.

День четвертый

Ковш холодной воды

Выливаю на грудь и лицо.

Так начинается утро.

Свежий зеленый чай,

Горка маковых сушек.

Это мой первый завтрак.

Солнце за облаком скрылось,

Не хочет переполнять

Праздник цветущих пионов.

Между цветущим пионом

И чашкой зеленого чая

День размечаю свой.

Сижу на скамейке,

Напротив лиловый пион,

О чем будет наш разговор+

2 марта 2005. Москва.

***

Человек, уходящий от Бога,

Покупает в киоске учебник политкорректности,

В котором написано всего два слова:

"Усталость" и "равнодушие".

РУССКИЕ ТРЕХСТИШЬЯ 2

Как звать тебя,

Мадонна двадцать первого века?

Она отвечала: "Отрыжка".

Одиночество, плюс теплая постель,

Плюс чашка горячего чая

Рождают стихи воскресным утром.

Ребенок может родиться,

Красивая женщина может присниться,

Когда уходят мечты.

Пустой тростник дудочка,

На которой бродяга-ветер

Играет свою веселую песенку.

Разве я что-то сказал?

Солома вчерашних мыслей

Сжигается солнцем наступающего дня.

Девушка с сумкой Prada,

В качественном магазине покупает классика

в мягком переплете.

Любопытно ей, каковы эти тургеневские девушки?

Одежда согреет тело,

Свеча подарит пространство,

О чем тоскуешь, душа моя?

Между двумя словами

Чашка черного кофе, выкуренная сигарета,

Или вся жизнь.

Апрель. Суббота.

Пасмурный день,

Лежу на диване.

Грязная лужа на мокром асфальте.

В ней отразилось

Целое небо.

Стихи прочел,

А имя забыл.

Как звали этого поэта?

Заварим зеленый чай,

Чашки поставим на стол.

Здравствуй, Джек Керуак!

Чтобы забыть о тебе,

Буду читать стихи

Джека Керуака.

Сломан почтовый ящик,

Не стану его чинить.

После весны вернется осень.

Ребенок просит,

Чтобы папа

Принес простую луну.

Муха проснулась и бьет

Крылышками по стеклу:

Слышит апреля капель.

Линию жизни

В круг замыкает

Ветка цветущей сакуры.

Солнцем в апреле

Тает последний снег.

Пахнет говном.

ТРИПТИХ

Ребенок, просыпаясь, говорит: "Доброе утро,

Мы поедем сегодня с тобою в гости,

Я познакомлю тебя с черным пуделем".

И кукла кивает согласно головой.

Если скажешь солжешь,

Даже если знаешь себя другого.

Для мысли, сказанной вслух,

Только звук может стать тенью

От разбитой чашки,

Цветы и птицы на которой

Помогли художнику из провинции Хань

На белом фарфоре угадать,

Как выглядит жизнь.

Я рад ты приедешь ко мне.

Моя радость, для которой ты,

К сожалению, только предлог.

***

Ты приходила я спал.

Ты уходила я спал.

Ты и я мы не встретились даже во сне.

2 марта 2005.

***

Рядом, как будто рядом,

Близится близко, близко,

Касается только взглядом,

Поклоном склоняется низким,

Пушится и разлетается,

Пенится и кружится,

Узорами превращается

В людей незнакомых лица.

Белая, белая песня

Белых стихов, белым

Выпавшим звездным мелом

Ночью на тротуар.

Это осадок крови,

Скрип сухого состава,

Просыпанного на город

Затейливой бахромой.

Так развлекается ветер,

Беглец бесконечных просторов,

Колдун разноцветных танцев

И леденящих снов.

Сдувает он пыль созвездий,

Туманами оседает

На крышу большого дома,

Где проживает Бог.

Кутаясь в плед, усталый

Старик прикрывает веки.

Снится ему все тот же

Один бесконечный сон.

Сон этот видят звезды,

Сон этот слышит ветер,

Сон этот чувствуют люди,

Как слезы, как поцелуй.

Как балеринки-снежинки,

Как легкие пелеринки,

Причудливые картинки,

Рисунки других миров,

Белого ветра знаки,

Волшебные зодиаки

Ложатся на нос собаки

Каплями белых снов.

Ночами, порой, бывает,

На землю спускаются души.

И нас незаметно целуя,

Капельками по щекам

В ладони падают звезды,

Ресниц касаются губы,

И кто-то в тумане белом

Проходит рядом с тобой.

Рядом, как будто рядом,

Близится близко, близко

Тени на снег ложатся,

Видится силуэт.

Нужно не удивляться,

Можно не расставаться,

Только за руки взяться

И превратиться в свет.

Душа превратится в пушинку,

Легкую пелеринку,

Узором холодных линий

Застынет последний крик.

Снежинные пируэты,

Осадок смешного балета,

Слизнет, как лижет конфету

Шершавый собачий язык.

12 декабря 2003. (Редакция 11.04.2006.)

ВТОРАЯ ИГРА В БАДМИНТОН

Мальчик и девочка играют в бадминтон,

После игры наступит "потом".

Потом будут чай, клубника и торт,

Наступит осень, кончится год.

Рыжий котенок станет котом

Вот что такое это "потом".

Ветка рябины в окно постучит,

Кто-то придет, постоит, помолчит,

Птицей ночной взлетит на крыльцо,

Чтобы запомнить это лицо.

Белый волан. Игра в бадминтон.

Прыгают дети тянется сон.

Солнце за тучу зайдет, грянет гром,

Дождь это то, что наступит потом.

В мокрой беседке волан и ракетки,

Дождь барабанит по крыше и веткам.

Старой рябины куста мокрые линии,

Дачный пейзаж пепельно-синий.

В бочку течет с водостока вода,

Плавает в бочке кувшинка с пруда.

Дети стоят на крыльце. Дождь идет.

Надо идти, мама зовет.

Мальчик целует мокрые губы,

Мокрый язык чувствует зубы

И открывается девичий рот+

Надо идти. Мама зовет.

Эта вода, эта луна,

Это она? Разве она?

Тихо роняет себя умирает,

Разве такое в жизни бывает?

10 апреля 2006

ОЛЬ

В доме стол, на столе в банке соль,

Посреди дома черная печь.

Здесь живет босоногая Оль,

У нее босоногая речь.

Смотрит Оль, как танцует огонь

На стене, на стекле острый блик.

Плещет гривою огненный конь,

Лижет соль лошадиный язык.

И плывет по избе огонек,

А в глазах то ли хмель, то ли хворь.

И кладет этот бледный цветок

На ладонь босоногая Оль.

Утро. Дождь. 12.04.2006. Москва

ПОЮНА

Поющая Поюна

В медовом сарафане,

Доплечно власы вьюны,

И ленты смежно алы.

О чем поешь, Поюна?

Камышенно атласна,

Дымами льется дума

О девушке прекрасной.

А сарафан ее хмельной

Из пряжи-лебеды,

Луной, травою луговой

Растут ее следы.

По камешкам, у бережка

Свое поет водица,

И песенка ее легка,

И песенка, как птица.

С плеча опущенный платок

На камень гладкостланный.

Журчащий вкруг беляных ног

Поток долгожеланный.

Птиц черных стая мимо.

Не догадался милый,

Откуда плыли по реке

Цветы с дурман-травой.

С холодным камушком в руке

Ей не прийти домой.

По глади вод

До белых звезд,

Не в птичий лет,

Но в полный рост

В одеждах травно-лунных

Зовет, зовет Поюна.

На песню ее лесной

Олени придут тропой,

Лугами ночные птицы

Слетятся на зов девицы,

И звезды в речной глубине

Поманят ее к себе.

Станет русло реки косой,

И песок на дне золотой,

В цвет волос, в цвет ресниц и глаз.

Ожерелье росы из слез

В сарафанный луг упадет,

И вода станет песней ее.

На воде брызги северных звезд,

По воде поплывет перо

Улетающей птицы след,

Умирающей песни свет.

Февраль 21, 2006

***

После дождя на тропинке лужи большие и теплые,

Будто озера лесные,

Я же босой великан.

***

Ложились просто дни и даты,

И белых капель мокрый жемчуг.

Пятно июльского заката,

Пиона золотистый венчик.

И щебет из куста сирени

Вечерней птицы. Не уснуть.

До звезд серебряные ели

Стволами станут ночь тянуть.

Тетрадь отмеченных событий

На молоке из беглых строчек,

Нашивкой разноцветных нитей

Пейзаж без запятых и точек.

В углу прописанная дата,

В углу страницы перенос.

Здесь елей сумрачные лапы,

А там веселый шум берез.

Все изменяется, покуда

Настанет время записать.

Плывущих в небе, снежногрудых

Зверей впускаю я в тетрадь.

27 июня

***

Плывут по небу облака

Большие сахарные звери.

Их пасти, лапы и бока

Сетями тянут свои тени.

И эти тени, как следы,

Живущие в траве, в деревьях.

Касаясь лапами воды,

Приходят к водопою звери.

***

Что поют соловьи, я не знаю

И не знаю, что делать с тобою.

Соловьи же поют только в мае,

И поют они только весною.

А потом наступает лето,

И приходит пора других птиц.

На лице твоего портрета

Многоцветие женских лиц.

И поэтому ты не хочешь

С ними всеми меня делить.

Ты под сердцем лезвие носишь,

Носишь, чтобы меня убить.

В складках вязкой ажурной ткани

Потайная складочка есть.

"Ты же можешь себя поранить+

Чуть пониже сосочка+ вот здесь".

Этот шрам от возможной раны

Я увидел, зажмурив глаза,

Если хочешь, финал этой драмы

Я готов тебе рассказать.

Ты убьешь меня на рассвете,

На рассвете холодной зимы.

В остывающей печке ветер

Будет выть, навевая сны.

И ко мне на широкой постели,

Потонувшему в утренних снах,

Поцелуем холодным к шее

Прикоснется твоя рука.

И когда, обезумев от крови,

Ты уснешь где-то рядом со мной,

Я, проснувшись, тебя укрою

Старой кофточкой шерстяной.

Отыщу под кроватью ножик

И отмою от крови его.

На твоей шелковистой коже

Утро делает дело свое.

Поцелуем тебе, сладко спящей,

Станет солнышка первый луч.

Он на шее твоей изящной

Нарисует пятнистый обруч.

Ты проснешься, и мы заварим

Свежий крепкий индийский чай.

Ты поедешь домой на трамвае,

Я скажу на прощанье: "Прощай!"

Опершись на трамвайный порожек,

Ты мне будешь рукою махать.

Я отдам тебе маленький ножик

Тот, что ночью упал под кровать.

29 июня

***

Я тоже воевал на той войне,

Героем был и был убитым,

Потом болел цингой и гриппом,

И это тоже надоело мне.

Я полюбить решил красивых женщин,

И некрасивых тоже полюбить решил,

И мне хватало времени и сил,

Мне не хватало только тещи.

Задумал книгу написать,

Представить жизнь высоким слогом,

Помериться в творенье с Богом,

А х.ли мне, едрена мать!

Но я убит был на войне.

Потом я прочитал в газете,

Что даже в Аргентине дети

Не в курсе о моей судьбе.

***

Когда ты никого не ждешь

И никому уже не нужен,

Ты просто так обходишь лужи,

Когда по улице идешь.

Ты не спешишь или спешишь,

Или стоишь на перекрестке,

Двух долгих рек дитя-подросток.

Подросший из воды камыш.

***

Капельки с неба это дождь.

Капельки на листьях это роса.

Капельки в глазах это слезы.

А просто две капельки это ты и я.

***

Если узнаю имя твое я позову тебя.

Если услышу голос твой узнаю, о чем ты поешь.

Следы на песке укажут мне путь, куда уходила ты.

И только ночью большой луне открою я сердце свое.

***

Желтые облака придут с севера,

Синие облака придут с запада,

Красные облака придут с юга,

А облако белое придет с востока.

День первый, он будет белым солнце придет с востока.

Второй день, он будет красным ветер подует с юга.

День третий желтым песком следы уведут на запад.

В четвертый день с черного севера ворон седой прилетит.

В день пятый столкнутся ветры, небо сползет на землю,

Поднимутся горы и солнце закроется черной луной.

Две женщины ночь и полдень.

Пастух, охотник и воин

Войдут в серебристый поток,

Чтобы увидеть Шиву.

7 июля

***

Тростник, колеблющийся на ветру,

Дудочка, на которой играет ветер,

Или стрела, выпущенная из лука,

И солома, сгорающая в огне,

И человек, превративший все это в слова.

***

Огурцы усами вползают в беседку,

Клубника благоухает в мареве июльского зноя,

Птичка щебечет в кустах боярышника.

Только пион загрустил умирает цветок.

АНГЛИЙСКАЯ ПЕСЕНКА ДЛЯ ДЕТИШЕК

В домике жили

Долли и Билли

Гномами были они.

Песенки пели,

Кружили качели

Целые ночи и дни.

Бил он любил

Бить в барабан.

Бам барабам бам.

Серые мыши

Прыгали с крыши,

Заслышав такой тарарам.

Как-то к ним в дом

С рыжим хвостом

Кот длинноусый зашел.

Неловок был Билл

Он чашку разбил.

Кот же забрался на стол.

Билли и Долл

Полезли на стол

Знакомиться с рыжим котом.

Первым был Билл,

Он шишку набил.

А Долли свалилась потом.

Серые мыши

Тихонечко с крыши

Смотрели, как гномы и кот

На стульях сидели,

Песенки пели

И пили клубничный компот.

Вот так они жили

Долли и Билли,

Серые мыши и кот.

Дудели в свирели,

Кружили качели,

Не зная других забот.

ФУТБОЛЬНЫЙ МЯЧ

Я пнул футбольный мяч он полетел.

Я побежал за ним, а он упал.

Достойных мало в жизни дел,

Чтоб мяч летал и человек скакал!

Такая славная игра:

Пинать перед собою воздух,

Подпрыгивая, щупать звезды,

За их лучистые бока.

И у прохожего спросить

Так, между прочим: "Сколько время?"

Продлится это вот мгновенье,

И сколько нам осталось жить?"

Решение таких задач

Ответом стать неинтересным

Грозит. И я пинаю мяч,

И мяч летит в седое детство.

Привет из подзабытых лет!

Мальчишка мячик пнул, а ты держись!

Играет буквами поэт,

На звуки разменявший жизнь.

11 апреля 2006, Москва

***

Его зовут, зовут, зовут+

А он все Гусев, Гусев, Гусев.

This message was checked by NOD32 antivirus system.

http://www.eset.com