РАЗНОТРАВЬЕ

РАЗНОТРАВЬЕ

Москва – типография Лущекова 2012

Мой Пушкин

Дела давно минувших дней.

На берегах Невы

век девятнадцатый кружил.

Блестящие балы,

паркетной страсти мишура,

кавалергардский пыл

и дам невинная игра.

Мой Пушкин, кто тебя убил?

Все превращается в былье,

становятся словами люди.

Осколком бывшего – «мое»

у каждого, наверно, будет

Дуэль - веселая игра!

хватило б только сил.

Но сани едут со двора.

Мой Пушкин, кто тебя убил?

Кокетка с мраморной душой.

Наташе двадцать лет.

Своей Мадонною косой

гордился же поэт.

Кавалергард месье Антес,

его бы мир забыл.

Отлитой пули тусклый блеск.

Мой Пушкин, кто тебя убил?

Никто ни в чем не виноват.

В снегу лежит поэт.

Об этом можно рассказать

и через двести лет.

У смерти различений нет,-

сырой приют могил.

Вопрос, как в бронзе силуэт:

Мой Пушкин, кто тебя убил?

Русские трехстишья

Как звать тебя,

мадонна двадцать первого века?

Она отвечала: "Отрыжка".

Одиночество, плюс теплая постель,

плюс чашка горячего чая

рождают стихи воскресным утром.

Ребенок может родиться,

красивая женщина может присниться

когда уходят мечты.

Пустой тростник, дудочка,

на которой бродяга - ветер

играет свою веселую песенку.

Разве я что-то сказал?

Солома вчерашних мыслей

сжигается солнцем наступившего дня.

Чувиха с сумкой от Прадо,

в качественном магазине покупает классика в мягком переплете.

Любопытно ей, - каковы эти тургеневские девушки?

Одежда согреет тело,

Свеча подарит пространство

О чем тоскуешь, душа моя?

Человек, уходящий от бога

покупает в киоске учебник политкорректности,

в котором написаны всего два слова:

усталость и равнодушие.

Между двумя словами -

Чашка черного кофе, выкуренная сигарета

Или вся жизнь.

Черная лужа на грязном асфальте,

Но в ней отражается

Целое небо!

Стихи прочел,

а имя забыл.

Как звали поэта – не помню.

Заварим зеленый чай,

чашки поставим на стол.

Здравствуй, Джек Керруак!

Чтобы забыть о тебе,

буду читать стихи

Джек Керруака.

Сломан почтовый ящик, -

не стану его чинить.

После весны вернется осень.

Ребенок просит,

чтобы папа

принес простую луну.

Линию жизни

В круг замыкает

ветка цветущей сакуры.

Седьмое апреля -

Благая весть.

Солнцем в апреле

тает последний снег.

Пахнет говном.

Война Народная

(посвящается Григорию Шаповалову, и всем солдатам России, не вернувшимся с той войны)

Ленинградский, болотами вскормленный лес, -

здесь крестами деревья стоят до небес,

здесь Россия своих хоронила детей,

и остался вопрос без ответа: Ты чей?

Чей, солдат, угодивший под ладожский лед?

Чей, солдат, не покинувший свой самолет?

Как зовут вас, миллионы, не ставших отцов,

обрученных с землей женихов, и бойцов,

нареченных вот здесь и сейчас умирать,

чтобы вечным огнем, не сгорая, пылать?

Тем огнем, что солдата на смерть поднимал.

Ты мечтал, ты ведь тоже, солдатик, мечтал,

как вернешься домой с этой страшной войны.

Мы не можем погибнуть - ведь молоды мы!

Кто вы? Господи, где вы? Ответьте, леса!

В ленинградских болотах звучат голоса.

В ленинградских болотах лежит и мой дед.

Деду было тогда - тридцать с хвостиком лет.

У России так много погибших детей

Чей - то муж, чей - то сын, чей - то брат…

Чей ты? Чей…

10 апреля 2005.

Революционная ситуация или о последствиях неожиданного похолодании на даче

На даче, в июне, это

Конечно, еще не лето -

Синеют от холода губы,

Дождями простужены зубы,

Вода в кастрюлях замерзла,

Замерзла и алая роза.

Солнца нет всю неделю,

Птицы назад улетели.

На фиг им эти морозы!

Они прилетели, чтобы

Гнезда вить, птенцов растить,

В клювах мошек приносить,

А тут такие мошки!-

Белые горошки,

Иней да снежинки,

Зимние картинки!

И это все в июне!

Знал бы это Бунин.

Впрочем, Бунин, видно, знал

Дачной жизни беды.

Даже, кажется, писал

в местные газеты.

А потом война пришла, -

Самолеты, танки…

В Петербурге беднота

Стала грабить банки.

Прибыл в поезде Ильич.

Бросив пить, он бросил клич

Тезисы оформил

В надлежащей форме

Баню, телеграф, вокзал

Охранять он приказал

Ультиматум во дворец:

Царству вашему конец!

А для пущей силы

Пушку зарядили.

Революционная ситуация!

Извещает прокламация:

Меньшевички, большевички

Мужички – биржевички,

Те, что сеять не хотели,

И, конечно же, евреи!

Вот такой народец

Выковал морозец!

Началось все это

Я напомню - с лета.

Новой жизни огоньки

Складками топорщатся

Окаянные деньки

До сих пор не кончатся!

Эх, раз! Да еще раз!

Петьке в рыло, Ваньке в глаз!

А Володе Ильичу

В ж-у толстую свечу

Гигиена вместо клизм

Путь укажет в коммунизм!

Объявляется исход:

Моисей народ ведет.

Проходите, господа.

Поскорее, вам – туда.

Будет вам желанная

Земля обетованная!

Вот что может холод,

Сволочи и голод!

25 июля 2005. Дача.

Ожерелье

И она была,

словно день, бела.

Ночь не выдала

песню спетую.

Разве ты ушла?

Что же ты нашла?

Бедная душа,

не согретая.

5 сентября 2004.Москва.

Ну что же ты…,ну что же …

не скажешь, что не любишь?

Ты очень осторожна.

Ты осторожно губишь.

Беседа поэта Царапыча с поэтом Пушкиным

напишу стихи

отнесу в газету

подкуплю носки

и штиблеты к лету

пару светлых брюк

галстучек-селедку

цвета беж сюртук

и хватит на водку

позову Петра

и косую Нинку

будем пить до утра

танцевать лезгинку

может Нинка даст

может не откажет

Петр пидераст

он слова не скажет

ну и что ж что блядь

ведь жалеет поэта

не умела ждать

да и дело не в этом

просто хмурый день

и карта ложится

летом тянет лень

без башки напиться.

Знаете, Пушкин,

какая скука!

все эти девушки,

все они суки,

все они бляди,

все они твари,

все в шоколаде

и в пеньюаре.

Дальше не надо,

проза ведь дальше:

под шоколадом

цепкие пальцы,

когти и зубы,

красные губы

«будете кушать?

зубками буду!

Грызть и облизывать»!

глазки сверкают-

явные признаки,

так уж бывает,

стало быть, лучше

Нинка косая.

Бедный мой Пушкин

все это знает..

но Гончарова

но в пеньюаре

что - то такое

пальцы роялю

то ли шептали

то ли просили

звали Наталья

но не любили

не понимали

некогда были

протанцевали

и погубили.

этот мадригал

не отнес в газету

Пушкину читал

я поэму эту.

Пушкин водку пил

и ругал поэта

видно он любил

проститутку эту...

2 июня 2004

Бытовые рассуждения и предположения.

Хотел сказать человеку:

Человек, ты мне брат!

Знаешь ли ты об этом?

А если знает? Зачем тогда говорить?

Подумал я…

И мимо прошел.

В общественной бане встретил Пушкина

Маленький мокрый и красный

Легкого пара Вам, Александр Сергеевич,

Говорю, а он отвечает:

Вот в баньку пришел, а стихи и жена – надоели!

На бульваре на Тверском

Там гулял когда - то Пушкин.

И гусары там гуляли,

Лев Толстой гулял там тоже

Был хотя артиллеристом,

Но с гусарами не кланялся.

Идет с морковкой в связочке

Достоевский по брусщаточке

От церковки с колоколенкой

Сонечка идет с Раскольниковым

«Видел, это Достоевский,-

Шепчет Соня Мармеладова,-

он напишет про тебя,

Ты убьешь старуху завтра,

А сегодня праздник божий».

28 февраля 2005.

Лев Толстой, сапоги и правда

Шел по улице Лев Толстой,

без сапог шел, босиком.

Стыдно признаться Льву Николаевичу,

что кутил он всю ночь с гусарами,

проигрался в пух и пропил сапоги.

Совесть рад бы пропить,

а не тут - то было, - зудит и ноет,

будто собачонка Му - Му, кажется, звали.

И причем тут разбойник Тургенев,

а что скажет Софья Андреевна,

истеричка невыносимая,

психопатка натуральная.

Жить - то как? В скандалах мучаться?

И решает Лев Толстой

написать большой роман

Про войну, да и про мир,

про Каренину про Анну,

и про Соню Мармеладову,

но потом вдруг спохватился,

ведь про Сонечку уже

Достоевский написал.

Жаль, а так ему хотелось.

И вот так задумался бородатый Левушка,

Чмокает босыми пяточками по булыжной мостовой,

А вслед ему крестятся богомольные старушки:

«Юродивый Христа ради, помолись за нас»

9 апреля 2005.

Девочка дурочка

В городе жила девочка

Девочку звали Леночка

Леночку звали дурочкой

Дурочкой с переулочка

Дразнили соседские дети

Володька и рыжий Петька

Дурой считала бабушка

Мама звала придурочной

Девочка верила каждому

Думала - видно, нужно так

Хлеб покупая в булочной,

Деньги давала сразу все

Что с нее взять? - Придурочная…

Леночке было двадцать лет

Выросла статная девушка

Волосы в косу сплетенные

Платье на талии с ленточкой

Глаза сине-озерные

Песни любила – пела

Стихи налету сочиняла

Голосом нежно-белым

Ангелов созывала

И прилетали птицы

Разные птицы слетались

Птиц узнавала лица

Словно когда то встречались

Пела словами славными

Пела словно молилась

Гуляла высокими травами

Падшей листвой стелилась

Однажды сказала дева

Мама,- я буду мамой…

Тела тайное дело

Станет отныне главным

Явным и очевидным

Станет блудливость сучки

Словом злым и обидным

Дочери, дурочки, внучки

Смело судили люди

Словами спешили делами

Законных родителей судьи

Судили и не понимали.

Ведь песни о том же были

Ангелы в птичьих перьях

На руки Деве садились

Царапали в кровь колени

Их так прилетало много

Они расклевали тело

К людям вернуться Богу

Очень трудное дело!

10 апреля 2005 Великий пост. Воскресенье. После Благовещения.

К Марине Цветаевой.

Люди ходили

Туда и оттуда

Ели и пили,

Верили в чудо

Так вот и жили

Потом умирали

А в промежутке

много скучали.

Кошка мяукнула

Мышку поймала

Сердце стук - стукнуло

И замолчало.

Так, сквознячок

Пауза смысла

Сердце сверчок

Стук. И зависло.

Снежностью нежная

Слезно проточная

Болью сердечная

Встреча заочная.

Ниточно - струнная

Флейтообразная

Дудочка лунная

радостью праздная

сердце все глуше

паузы чаще

сумерки гуще

флейта все слаще!

Слишком бывает

Будничным это

Вдруг замирает

Сердце поэта

Чтобы кричащие

Слышали души

Флейта все слаще!

Сердце все глуше.

Жадно - хотящие

Лицами лишние

Флейтой звучащие

Душами нищие.

Пусть забывают

Нас лихолетья

Флейты играют

Сладость бессмертия!

13 июня 2005. на даче у М.

Считалочка для маленьких девочек любительниц кататься зимой на саночках с горочек.

На саночках, салазочках

Катилась с горки девочка

Внизу стояла мамочка

Мелькала змейкой ленточка

Ой, мамочка родная!

Ой, Боженька, спаси!

Ой горка ледяная

Неси меня, неси!

Ложечки, стаканчики

Дзынь, дзынь, дзынь

Девочки и мальчики

Янь и инь

Встречи карусельные

Ай, ай, ай

Крестики нательные

Чтобы в рай

Снежные и нежные

Крик, глоток

Мы еще нездешние

С нами Бог.

2 марта 2005. Москва.

***

Мне угадать быль

И пережить сон

Может хватить сил

Чтобы из тела – вон!

Ветер черных камней

Черным воздухом ночь

Объясняют вполне

Мимо спешащим прочь

Вмятина это след

Выпуклость это грудь

Отпущенных слов бред

Чуть если…, а если чуть…

Так сохраняет звук

Ухо, слышащих нас

От параллельных дуг

Рук сплетенных, каркас.

Это еще Не-

Правда, уже За-

Уведомленье: Где-

Указатель: Когда-

Липкая слов вязь

Или крепкая сеть

Плечи - чувствуют власть

Сердце чувствует - здесь.

Здесь – потому что теперь

Если теперь, то – он

Ключ. За ключом - дверь

Дверь. За дверью – дом.

Кубических кубиков куб

Пространство как силуэт

Путем дымоходных труб

Спускается лунный свет.

Можно сказать – Да.

Можно и промолчать.

Правил нет. Есть игра.

Остается играть!

13 апреля 2005.

Невские мотивы.

Город январь снег

Улица сквер дом

Окна сомкнутых век

Скованы льдом сном

Улица скачет вниз

Визг тормозов поворот

Вызов актера на бис

Не разомкнется рот

Ночь Петербург спит

Спит каналами лед

Спит тяжелый гранит

Спит наступивший год

Город невыносим!

Город Невой одет

Сюртучных обрезков сын

двести гранитных лет

январь 14,суббота, Москва, 2005

Привет, вам, русские евреи.

привет вам, русские евреи,

я вас люблю, чего же боле?

готов я даже малой кровью

контракт любовный подписать,

так ваши строгие законы,

чесночно - сырные закуски

и моря мертвого моллюски

в священный трепет душу клонят

вот Моисей и Соломон,

Давид,- компания святая

но вот Вирсавия нагая -

и где же Бог и где закон?

в глазах печаль, слеза пророков

от Моисея до Матфея

присутствие живого Бога

в умах застрявшая идея

и ожиданье. Но кого?

Неужто, Бога самого?

И Бог пришел. И, слава Богу!

Вступает здесь славянский хор.

И, слава Богу, до сих пор

Генисаретскую дорогу

в пыли, непринятый, чужой,

неузнанный отцами храма,

прошел он. Конченая драма -

сюжет для книжки небольшой.

Благая весть и Агасфер.

Россия, бедные евреи

приют для славной Иудеи,

истории живой пример.

привет вам, русские евреи,

вы богоизбранность свою

несли, как агнца к алтарю

нес Авраам для Иудеи

приют награда за позор

привет вам, русские евреи!

В России плаха и топор

для оправданья Иудеи.

карать умеет русский Бог

он ставит в угол, на горох.

10 декабря2004г.

***

Собачка, задержавшись у детской песочницы

И наложив горку колбасок,

Аккуратно лапкой зарывает свое теплое сокровенное.

Маленький мальчик, любопытный ребенок,

сидя в коляске, зовет: «Мама, мама,

Посмотри, собачка какает»

Молодая женщина, подставив лицо апрельскому солнцу

С удовольствием курит, погружая длинный фильтр во влажное пространство своих губ

И мужчина с усами беспокойного испанца

Делая вид наблюдающего за своей вислоухой таксой

Жадно жмурится на оранжевый их цвет

«Мама, мама!» даже вороны прислушались

«Мама, мама», а мама курит, лицо молодое подставив солнцу.

Это сценка для двух ворон,

залетевших в один московский дворик

9 апреля 2005 Москва.

Джон Донн

Огнем и словом строилась мысль,

Ковался размер стиха.

Во славу богов люди клялись

Раздуть тугие меха.

Чтобы выковать меч, вытянуть сталь,

Сделать круглой луной

Этот бледный волчий фонарь -

Светильник ночи большой.

В такие ночи немало звезд

В угрюмые травы падут,

И встанут заросли диких роз

Не где-нибудь, а вот тут.

Тут - это значит сегодня, сейчас,

Когда невозможно назад.

Часов настенных отмеченный час -

Размера указанный ряд

Еще не стихи. Пока еще

Еще только смутный стон.

И в чашку пока молоко течет,

Стоит молчаливый Джон Донн

А все, что прольется, будет сталь.

Тело стиха, клинок

Если можешь не

Быть – стань.

Стань поэтом сынок.

Так, чтобы словом рождалась дрожь

Коленей, висков и дум,

Когда за поясом острый нож,

Иметь можешь мысль одну.

Или убить, или вены вскрыть,

Или стихи написать,

Чтобы песня могла полюбить,

Надо словами дышать.

Куется меч и пишется стих.

Закон - он везде един.

Младенец или седой старик,

Раб или господин, -

Значения в этом большого нет

Значит лишь то, что смог.

Сомкнутых рук - кольца силуэт

Метафорой будет Бог!

Звезды падают в вечный горн

Чеканется звуком слово.

Всегда прорастают цветы сквозь сор

По – прежнему, снова и снова.

Игра в бадминтон

Девочка и мальчик играли в бадминтон.

После игры наступает «потом»

Об этом можно гадать, рассуждать

Пока над ракеткой волану летать.

И этот крик

И этот смех

Воланчик вниз

Воланчик вверх

Ракетки взмах

Полет ресниц

Июль в глазах

Счастливый блиц!

А потом… потом - будет суп с котом

И кого - то потом назовут ослом

И июльский огонь солнечных глаз

Раскаленной звездой головою в матрац

На широкий матрац, на красивый матрац

След упавшей звезды - прожигающий глаз

Если «z» мы заменим свистящею «s»

Мы услышим признанья высоких небес

И поверим охотно, что это не Бес!

Просто ангел по лестнице с облака слез.

Ветром жизнь простудилась

Состарился дом

И кому-то приснилась

Игра в бадминтон

На лужайке зеленой

В июльском саду

С гимназистом влюбленным

Рвала резеду

Полевые гвоздики

Пурпурный пион

Жизни прожитой блики

Игра в бадминтон.

11 июля2005 г.

Коммунальная расправа

«Что случилось, приключилось?»-

Я запытываю вас.

Охнула, перекрестилась

Бабушка на кирогаз.

Он же хрюкнул и погас.

В доме всем переполох -

Если б дед наш не оглох,

Он такое бы услышал!

Уберег глухого Бог.

Слава Богу, что оглох!

А на кухне среди щей

И застиранных вещей

Весь в дыму, как Полководец

Пьяный в дым, стоит Матфей -

Не хохол и не еврей,

К пизде бантик не пришей.

Тут же Глашка и Малашка-

Две сестрицы, тетка Дашка,

Дворник Федор, - ейный муж

Говорят, объелся груш

В позапрошлом годе

Летом, в огороде.

С того года дворник Федор

Тяжко запил. Дважды заперт

Был женой в лечебный дом,

Убегал в белье одном,

По окраинам бродил,

С кем ни поподя блудил,

И вернувшись перед Пасхой

С очень сильной в пальцах тряской

Начал, видно, неспроста

Проповедовать Христа!

Значит так. Стоит Матфей -

Пьяный в доску пацифей,

Даже может пацифист,

Горлодер, социалист

«Я народу – либерал!»

так на кухне он кричал.

В общем, пьянь и демагог.

Слава Богу, дед оглох.

Что он там еще кричал,

Социальный аморал -

Тараканы разбежались

Кто в корзины, кто в подвал.

Деликатных насекомых

Утомляет шум да гвалт.

Федор кран открыл, умылся

Помолившись, покрестился

Взял веревку бельевую,

Привязал Матфею к хую,

И за яйца обвязал,

Да к плафону подвязал.

Крик внезапно оборвался,

Федор молча улыбался -

На веревке бельевой

Либерал Матфей качался,

Перцем вверх, вниз головой.

Москва. Вечер 2 июня 2005

***

Если смотришь в зеркало и видишь морщины,

или видишь румянец и влажные губы,

чувствуешь, как сердце толкает из глубины

еще неузнанные желания,

это ли не забавно? Шутка смерти -

прищурившаяся кошка перед прыжком

из глубины холодной зеркальности…

Немного жутко. Да? Но ведь это ты.

Если разжевать слово,

высосать сок и выплюнуть,

движение станет плевком,

пространство станет асфальтом,

а плевок, - сгустком всего человеческого,

когда благополучно переварена любовь

Поэт

Я, наверно, еще романтик,

И конечно, немного поэт.

Вот в петлицу вставляю бантик,

Потому что бабочки нет,

Потому что дурак и пьяница,

Потому что девок люблю,

Потому что большая задница

Разбульбенила кровь мою.

И когда, получив по роже

За чужую ко мне жену,

Я рисую на собственной коже

Развеселую жизнь свою.

А стихи - этот мусор из глотки,

Как блевотину на белый лист

За стаканом паршивой водки

Я плюю направленьем вниз,

Растоптав свой портрет заплеванный,

Обозленный и полубухой

Некрещеный и нецелованный,

Никому не нужный, чужой.

Может быть, если вспомню номер

Среди ночи трубку сорвав,

Я узнаю о том, что ты дома,

Что давно уже спать пора.

Ночь московская, настежь окна,

Я кричу, я тебе шепчу,

Пусть тебя обнимает кто – то -

Я плевать на это хочу!

Я стихи написал, послушай,

Я не пил, я сегодня тверезый,

Ночью этой не будет скучно,

Я зажег всей вселенной звезды,

Погляди на цветное небо,

Расписал для тебя, разукрасил,

Ты смеешься, далекая, где – то

Над моим придуманным счастьем.

Завтра дождь и холодный ветер,

Снова небо сделают серым

Я уйду от тебя на рассвете,

Ты приснишься мне в чем - то белом.

Палочка-считалочка.

По коже, по розовой коже

ползет навозная муха,

на вашей обиженой роже

такая прокисшая скука!

Вы пьяная, полураздетая,

Нечесаная и неумытая -

Вы странная муза поэта

Оборванной шторой покрытая.

С бокалом водки и соком,

С блестящими вкось глазами, -

Мне хочется вас потрогать,

Под штору залезть руками.

Мне хочется вас такую,

Раздетую и доступную

Для плети и поцелуя

Губастенькую и глупенькую.

Чтоб ноги твои и руки

Сжимались и разжимались

А сочное тело суки

Под тяжестью прогибалось.

Чтоб красные губы девы

Взасос меня целовали

Давай по второй накатим

Моя синеглазая Ляля!

Размышляя над классикой

«Человек - это звучит гордо»!

Классик сказал, и мы поверили.

Вот и получилась гордая морда.

Пожали лишь, что посеяли.

Или вот еще: « Разум - это сила!

Знанием мы небеса проторим».

А что же в результате?

Интеллектуалы всего мира

Объединились на почве запора.

«Человека ищу»! - крикнул кто - то,

Сразу ясно, зачем человек.

Вот такая теперь работа -

из болота тащить бегемота,

потому что большая жопа.

Боже мой! Озверевший век!

3 июля 2003

Импровизация

Разве мне не все равно -

Баб ебать, смотреть в окно,

Чай на кухне пить из блюдца,

Дверью хлопнуть, чтоб вернуться,

Бросить пить, потом курить,

Бросить матом говорить,

Бросить вредные привычки,

Из кармана мусор, спички

Вытрясти. Карман зашить,

Тещу вредную забыть.

За одно сходить помыться,

Вечером опять напиться,

Трубку снять и позвонить,

Светку с Катькой пригласить,

Чтобы утром наконец

Крикнуть сразу всем: «ПИЗДЕЦ!»

Ноябрьский фокстрот

Кружится старая пластинка,

винил пошарпаный шипит,

твоя веселая косынка

в шкафу на вешалке висит.

И тут же ботики и плащ,

зеленый плащ, с большим разрезом

осенней свежести поэза,

где запах пригородных дач.

В окно стучится гроздь рябины,

трещат промокшие дрова.

И струйку дыма из камина

уводит в потолок труба.

Хрипит простуженный фокстрот,

винил кружится под иглой,

она скучает и поет,

идя по улицам домой.

Навстречу ей летят авто,

навстречу ей плывут огни,

все превращается в ничто.

Ничто она, ничто они.

Фокстрот, безжалостный фокстрот

взрывает сердце прежним чувством

не надо свет, здесь слишком пусто,

здесь как- то все наоборот -

камин дрова огонь и осень.

Ноябрь, закутанный туманом.

Часы давно пробили восемь,

но кажется, что слишком рано,

что с лишком, чересчур и много

по пустякам, и так, от скуки,

просили, умоляли трогать

ее одежд глаза и руки.

Вином, казалась, растворялась

мечта далекая святая.

В глазах ее любовь терялась,

а за окном уже светало.

Мы выпили с тобой вино,

мы съели яблоки и сливы;

фокстрот напомнил, как давно

и никого мы не любили.

Москва 7 ноября девять часов утра, воскресенье,2004.

***

Затыкаешь сопла давишь из туба -

Выглядит это немного грубо.

Золотистой кожей загар, впрочем

Удлиненной кисти и пальцев почерк.

Неспешных, тактильных – значит на ощупь

Расступаясь домами, является площадь.

На которой силуэт бронзовых линий,

Направленный вверх, обрамленный синим,

Как слеза у Бога, июльским небом

Повторяю,- синим, в прожилках белым.

И потом, когда,

после поцелуя

Под мостом вода

омутом балуя

Не жалея брызг,

на лицо на руки

Истеричный визг,

Или буги - буги

Разве можно так -

не любить, не плакать?

Снять вечерний фрак,

Вывести собаку

На прогулку, вдоль

Канавы – канала

С девочкой смешной

После карнавала.

Июнь 2005.

***

Собаку назовем Палкан,

И кошку тоже заведем

На зависть всем чужим котам

с зеленоглазовым огнем.

Собачка будет сторожить,

А кошечка мышей ловить.

«А что же будем делать мы?»,-

Ты спросишь. Я отвечу: «Жить!»

30 мая. Утро. Дача.

***

Утром девушка с голосом феи и правильной артикуляцией

Сообщила по радио мне - объекту массовой информации:

Сегодня первое марта две тысячи пятого года вторник, семь часов утра.

А в городе Москве и в ее окрестностях, и даже там,

куда еще не проник сигнал мобильных телесистем

утром, первого марта идет густой снег и минус пятнадцать.

Но фея убеждает, что наступила весна.

Посмотри в окно, дуреха!

Позавчера, вчера, сегодня завтра…

Ну сколько можно? Одно и то же, одно и то же!

Меняются цифры, имена и события

Но и они, в конце концов, повторяются.

И поэтому я не хочу сегодня вылезать из постели.

Не хочу одеваться, идти на работу.

Хотя в глубине собственного протеста

Продолжаю чувствовать себя мухой, влипшей в тесто.

И товарищ сержант доблестный милиционер,

У метро проверив в тысячный раз мой паспорт

Так и не улыбнется, ощущая себя, видимо, звеном

Железной причинно-следственной связи.

Он с ней, конечно же, в связи и даже может быть в имтимной.

Но жена сержанта? Ведь она ни о чем таком даже не догадывается,

Она просто расстегивает штаны зашедшему в гости соседу

Видимо, ищет там, свое женское…, сладкое…

Хочется крикнуть: Куда смотрят дворники?!

Сосульки висят, как и висели,

Но попадаются под ногами презервативы.

У сержанта на казенном сапоге прилипло что – то.

Даже трудно поверить, что этот резиновый плевок

Украшал некогда половой член сильного мужчины,

Но ведь именно так думает, проходящая мимо не выспавшаяся восмиклассница.

И какие уж тут уроки? Александр Блок отдыхает!

Рождество 2004.

Декабрь, зима, то снег, то слякоть,

обычный вирус кашель, сопли, -

на сапогах сугробов накипь

и ноги сквозь носки промокли.

А если глаз не поднимать,

то только лужи, тротуары,

бегущих ног овец отары,

на слух едва ли распознать.

Какая разная зима!

На черном небе та же сырость,

но где звезда, любовь, и милость?!

Все только блеск и мишура.

В пакете хлеб, бутыль портвейна,

колбасный сыр и банка шпрот,

и если верить,- непременно

ей тоже в жизни повезет.

Год, иссекая, иссекает

крупой оледеневших слез.

Ларьков коробки и трамваи,

стволы облупленных берез,

и ветер хлещет, рвет подол,

платочек ситцевый белеет.

Подъезд, подвал, дощатый пол,

труба, которая согреет

ее ребенка и ее

рождественское бытие.

В подвале сыро, душно, прело.

Две кошки, старая собака.

Ее измученное тело

уставшее не только плакать…

Вокзалов дочь и электричек,

сменившая детдома клетку

на коробок промокших спичек

отчаянная малолетка,

беременная не от мужа

ведь есть профессия такая

рожать бы ей совсем не нужно

она сама все это знает

на корточках, спиной прижавшись

к трубе горячей воем воет

и станет выкидышем мальчик

а ведь могло бы стать их двое

две кошки, старая собака

язык собачий ищет губ

и тут же в желтую рубаху

завернутый ребенка труп

и так бывает только раз

зима, пещера, ясли, люди

уснувшую Марию будят

"Благословенна будь в сей час!"

и снится ей в сыром подвале

рождественский уютный сон

она еще не на вокзале

и даже детский ее дом

с ней вовсе даже не знаком

все опрокинулось, пропало

кошмар! приснится же такое!

ведь мамочка не умирала

она вот здесь, сейчас, со мною

а кошки греясь, грели тело

собачка губы облизала

в подвале под платочком белым

Мария тихо умирала.

9 декабря 2004 г. Москва, четверг, вечер.

Свирели, качели…

Пели и пили, людей веселили

Пили и пели, в свирели дудели.

Стучали капели, кружились качели,

Хватало нам силы, и мы не хмелели.

Животные в стойлах жевали, молчали

старухи детенышей в яслях качали,

а трубы дымили печными дымами,

и думы, как сосны вставали стволами.

Словами стояли, глазами сияли,

встречали речами, ручьями журчали,

а слезы солили все то, что мы пили

все то, что мы ели, о том как мы жили,

детей как растили, в качелях качали,

дудели в свирели и не скучали.

8 марта 2005 еще утро.

Дачная прогулка первая

По дороге иду.

В пакете еду,

Размышляя, несу -

Хлебушек и колбасу.

А еще зеленый сок

Яблочный, наверное,

Сделал сока я глоток -

Хрень неимоверная!

Размышляю по пути:

« Мне б до озера дойти…»

двигаюсь по лужам,

едою нагружен.

В животике булькает, в носике хлюпает,

Железные рублики в карманчике стукают

Друг о друга- дзынь, дон, дзынь, дон

В небе тучка, в тучке гром.

Дачная прогулка вторая

Отпер калиточку, вышел на прогулочку -

В руке моей хлыстик, в голове мысли.

Летают комарики - террористы-карлики

У лица кружатся, на шею садятся,

А хлыстика не боятся!

По дороге к лесу я шагаю трезвый.

Хлыстиком махаю, колючки сбиваю,

Стишки сочиняю - вот так отдыхаю!

Размышление семнадцатое

Телефон лежит в кармане,

Третий день уж не звонит.

Видно, я не нужен им,

Тем, кто мне не позвонил

Впрочем, и другим не нужен…

Третий день уже не нужен…

Размышляю я вот так.

Прогулочка одиннадцатая

По дорожке шел, подпрыгнул,

Прутиком взмахнув, задел

Ветку дерева с листвою.

Что-то вздрогнуло в природе,

Птица крикнула и

Смолкла.

Мирозданье покачнулось,

Впрочем, все же устояло.

Я же был с большим усердьем

Награжден фонтаном брызг,

Потому что накануне

Был хороший летний дождь.

Та же одиннадцатая прогулочка

Цветущий жасмин волнует

Меня, проходящего мимо,

И бабочку он волнует,

На куст прилетела и села

Она на цветок жасмина.

День первый.

Вечером вышел во двор

В печке хворост зажег

Дым поднимается к звездам

А мысли тают, как дым

День второй.

Утренним солнцем согретый,

Пион распустился в саду,

Украсив мое одиночество.

День третий.

Пионы цветут в саду,

Лучок колосится на грядке

И добрая книга есть.

День четвертый.

Ковш холодной воды

Выливаю на грудь и лицо

Так начинается утро.

Свежий зеленый чай,

Горка маковых сушек -

Это мой первый завтрак.

Банку купил молока,

Кашу сварил из риса -

Это мой завтрак второй.

Труд, для которого

Радость благословляют

Усилье и пот.

Солнце за облаком скрылось -

Не хочет переполнять

Праздник цветущих пионов.

Между цветущим пионом

И чашкой зеленого чая

День размечаю свой.

Сижу на скамейке -

Напротив лиловый пион

О чем будет наш разговор…

Ты приходила - я спал,

Ты уходила - я спал.

Ты и я - мы не встретились даже во сне.

2 марта 2005.

Читая Беллу Ахмадулину.

Свою любовь ничем не обозначив,

но разрешив себя любить,

он этим жестом ей назначил -

нет, не являться. Только быть!

Свой первый снег и первый смех ты лепишь

движением плеча. Наклон,

наивный, до божественности, лепет

благословляет он.

Он - повелитель своего приказа,

холодный узник красоты

не замечает, как прекрасна

в своем повиновении ты.

Готовая всегда беда,

цветов простуженных портрет.

У теплых рук - немое «Да».

У губ холодных - слово «Нет».

И путь его лежит поверх тебя,

поверх тебя направлено усилье,

И ускользая от огня,

И я, и ты, - мы опускаем крылья.

Триптих

ребенок, просыпаясь, говорит: "доброе утро

мы поедем сегодня с тобою в гости

я познакомлю тебя с черным пуделем"

и кукла кивает согласно головой.

если скажешь - солжешь,

даже если знаешь себя другого

для мысли сказанной вслух

только звук может стать тенью

от разбитой чашки,

цветы и птицы на которой

помогли художнику из провинции Хань

на белом фарфоре угадать,

как выглядит жизнь

я рад. ты приедешь ко мне.

моя радость, для которой ты,

к сожалению, только предлог.

Кошачьи стишки

Высокий забор, маленький сад.

По тропинкам, и так

Просто гуляют кошки.

Старый пруд, мельница, мостик.

На теплых камнях у воды

Кушают рыбу кошки.

Она проходила здесь.

Садилась на эту скамейку,

И кошки садились рядом.

Когда наступала ночь,

Луна, поднимаясь, пела,

И кошки мурлыкали звездам.

Садовник, увидев меня,

Сказал полушепотом: «Там,

В саду, гуляют большие кошки».

Выпив вина, облизнулась дева.

Кошкой в будущей жизни,

Возможно, будет она.

По улице шел сержант

Милиции - доблестный воин

С рацией. А перед ним

Важно шагала кошка.

Который сегодня день?

Я оглянулся…кошка,

Смотрю, оглянулась тоже.

Сидела она на скамейке, -

Трамвай, вероятно, ждала.

Купил молочка.

Домой спешу, -

Кошечка ждет меня там.

Если трамвая нет -

Сажусь в такси и прошу

Ехать как можно скорей, -

Ждет меня кошечка дома.

28 февраля последний зимний день. Москва 2005.

Спустя год

Порою, кажется, тянется…

Ты любишь ее приметы:

Запахи, взгляды, жесты.

Даже когда вы вместе,

Даже когда молчите.

Крепче объятий нити,

Связывающие разлуку.

Когда, посторонний зритель,

Не настоящую муку

Ищу вновь и вновь,

Тяну тонкую нить - бровь

Разнообразное очарование,

Обернувшееся разочарованием

Конский хвост

Вихревая грива

Когда на дыбы

В наскок с обрыва

В телефонном справочнике

Наугад набираю

Циферные знаки

И портрет на белой бумаге

Удивительно похожий

На ту женщину

Из дома напротив

Третий этаж окна с лева

Как звать тебя, ясноокая дева?

Расстояние - западня из сплетенных нитей

И опять во мне возмущается зритель

Желающий после театра

Продолжение красивой истории

Но давно уж написаны

Зеноном «Апории»

Ахиллес в два прыжка перегонит черепаху

И тебя будет кто-то другой трахать

Ведь такое тоже случается, бывает

Почему бы нет. Когда кровь играет

Клюквенный сок играет тоже

Я без претензий. Но все же, все же…

И сок уже пахнет уксусом, не соком

Ты остаешься собой - синеокая!

А я остаюсь просто,- и запросто

Ниточка рвется

Ну и путь! Я уже не боюсь.

Баста!

3июня 2 часа ночи.

Сказочка про короля, его королевскую дочку и про заезжего молодца доброго.

Жил на свете король

Хранил в погребе соль

Рыбу хранил в сундуке

Сундук держал на замке.

Ключ клал под подушку

Любил грызть на ночь сушку.

Была у царя дочь

Красотою невмочь!

Необыкновенная то есть

Так начинается повесть.

Тем же, кто припозднился,

В бане мылся или молился,

Коротко напоминаем:

Сказочка про короля и про Лялю.

Вот, кстати, мы и узнали,

Как принцессу звали.

Короли, надо сказать,

Сильно на то время поизмельчали, -

В карты да в домино

Имения свои разыграли,

Кое-что в аренду сдавали,

Кое-чем еще промышляли.

Наш король, к примеру, рыбу ловил,

В сундуке эту рыбу солил.

А как ярмарка - на базар вез,

Менял там на сахар и овес.

Сказке долго до конца,

Близка поступь молодца!

Мимо царства он проходит,

Видит девку в огороде.

Смотрит он на девку зорко:

Девка крепка, как морковка, -

Красны губки, красны щечки,

Таковы царевы дочки!

«Не зайти бы почему?»-

вошло в голову ему.

Впрочем, как вошло, так вышло,

А уж как повернет дышло

У лошадки у его.

В общем, въехал он в село.

То есть в царство-королевство.

«Как зовут тебя, невеста?» -

вопрошает богатырь,

щупая в штанах волдырь.

Воспаленные желанья

Причиняют всем страданья,

А когда вскипает кровь,

Называют то - любовь!

Я рифмую кровь с любовью

И при этом даже бровью

Не желаю шевелить, -

Значит, так тому и быть!

Как об этой о любви

Засвистают соловьи,

Девки кубарем бегут

Кто в малину, кто на пруд,

А для нашей для принцессы

Подавайте полетесы.

Им, принцессам, нужны танцы

Шмансы, блямсы, обжимансы.

«МНЕ БЫ ПОДВИГ СОВЕРШИТЬ!

МНЕ Б КОЩЕЯ ЗАРУБИТЬ!

ЧТО МНЕ ЭТИ ТАНЦЫ

БЛЯМСЫ ОБЖИМАНСЫ!»-

Для принцессы, значит,

Я хотел бы значить

Например, быть сильным

А не хреном мыльным».

«Ты желаешь на войну»?

Говорит король ему

Там за нашим за селом

Пьянь Емеля с топором

Рубит наши дерева

Двинешь стало быть туда

Накажешь оборванца

А сегодня танцы».

Думу думает герой:

«Ну, принцесса, ну, постой!»

И пришлось богатырю

подтянуть свою мотню,

русы власы расчесать

и с принцессой танцевать.

Это значит этикет

Гранд, мерси!-и всякий бред.

Вечером под вишней

Слов не будет лишних

То для молодца не грех

Девку сделать под орех

До утра на сеновале

Молодые почивали

А наутро вышел царь

Стороны той государь

Обнял молодца и дочку

Конюх Федор вкатил бочку

С забродившим квасом

И промолвил басом:

«Царска девка хороша!

Есть и тело и душа

А у батьки у царя

С рыбой полные ларя

Так выходит, стало быть,

Рыбу жрать,

да брагу пить! мы на свадьбе будем

Если не забудем!»

Сказке тут настал конец

А кто слушал молодец!

Кто не слушал - тоже

С недовольной рожей

Как пришел так и ушел

После всех помыл я пол

Сказочка - указочка

Как цветок и вазочка

Сочетанье вычитанье

Получается приданье

И пилюлька от скуки,

Чтоб не дохли мухи!

***

Мы приехали в дом. Вечерело уже

стол на кухне накрыли, поставили чай

печь кряхтела от старости ветром в трубе,

я сходил за дровами в дощатый сарай.

притащил две охапки березовых дров

поддувало открыл, щепы наколол,

а из кухни тянуло жареньем грибов

и картофельный пар из кастрюльки на стол

выплывал, и на окнах туманился пар

мы открыли массандровский красный портвейн

печь гудела, огонь на паленьях плясал

и в будильнике стрелка споткнулась на семь.

а еще, через час стало в доме тепло

мы допили вино, постелили постель

кот вернулся и лапой стукнул в окно

Ты сказала: "ну, вот, все собрались теперь!"

Ночь и завтрашний день; и еще ночь и день

мы дышали друг в друга и запахом тел

мы мешались друг в друге, как тело и тень

и вина без любви я уже не хотел.

Возвращался под утро наш праздничный кот

жадно в миске лакал, а мышей не ловил

на пушистом хвосте он принес Новый Год!

Представляешь, он нам целый Год подарил!

28 декабря 2004.

Футбольный мяч

Я пнул футбольный мяч,- он полетел

Я побежал за ним, а он упал.

Достойных мало в жизни дел,

Чтоб мяч летал и человек скакал!

Такая славная игра!

Пинать перед собою воздух,

Подпрыгивая, щупать звезды,

За их лучистые бока.

И у прохожего спросить

Так, между прочим: «Сколько время

Продлится это вот мгновенье,

И сколько нам осталось жить?»

Решение таких задач

Ответом стать неинтересным

Грозит. И я пинаю мяч.

И мяч летит в седое детство.

Привет из подзабытых лет!

Мальчишка мячик пнул, а ты держись!

Играет буквами поэт

На звуки разменявший жизнь.

11 апреля 2006 Москва.

Поюна

Поющая поюна

В медовом сарафане

Доплечно власы вьюны

И ленты смежно алы

О чем поешь Поюна?-

Камышенно атласна

Дымами льется дума

О девушке прекрасной

А сарафан ее хмельной

Из пряжи-лебеды

Луной, травою луговой

Ростут ее следы.

По камешкам, У бережка

Свое поет водица

И ПЕСЕНКА ЕЕ ЛЕГКА

И ПЕСЕНКА, КАК ПТИЦА

С ПЛЕЧА ОПУЩЕНЫЙ ПЛАТОК

НА КАМЕНЬ ГЛАДКОСТЛАННЫЙ

ЖУРЧАЩИЙ ВКРУГ БЕЛЯННЫХ НОГ

ПОТОК ДОЛГОЖЕЛАННЫЙ

ПТИЦ ЧЕРНЫХ СТАЕЙ МИМО

НЕДОГАДАЛСЯ МИЛЫЙ

ОТ КУДА ПЛЛЫЛИ ПО РЕКЕ

ЦВЕТЫ С ДУРМАН-ТРАВОЙ

С ХОЛОДНЫМ КАМУШКОМ В РУКЕ

ЕЙ НЕ ПРИДТИ ДОМОЙ

ПО ГЛАДИ ВОД

ДО БЕЛЫХ ЗВЕЗД

НЕ В ПТИЧИЙ ЛЕТ

НО В ПОЛНЫЙ РОСТ

В ОДЕЖДАХ ТРАВНО-ЛУННЫХ

ЗОВЕТ ЗОВЕТ ПОЮНА

На песню ее лесной

Олени придут тропой

Лугами ночные птицы

Слетятся на зов девицы

И звезды в речной глубине

Поманят ее к себе.

Станет русло реки косой

И песок на дне золотой

В цвет волос, в цвет ресниц и глаз

Ожерелье росы из слез

В сарафанный луг упадет

и вода станет песней ее

на воде брызги северных звезд

По воде поплывет перо

Улетающей птицы след

Умирающей песни свет.

Февраль21, 2006

Ты, как вчерашняя зарплата

Я рад, конечно…

Но ведь ты вчерашняя

31 марта 2007.

***

Весна пришла, и прилетели мухи.

И летом мухи будут тоже,

И комары, и слепни, и жара…

А вот когда пойдут детишки в школу,

Наступит осень, мухи улетят.

В природе не бывает пустоты.

Уходишь ты. Взамен придет другая.

И я другой - узнаю ли себя?

А если же узнаю,- что скажу?

Прощай,- скажу или,- привет!

Или ударю в морду.

31 марта 2007.

***

В домике жили

Доли и били

Гномами были они

Песенки пели

Кружили качели

Целые ночи и дни

Бил он любил

Бить в барабан

БАМ- барабам БАМ

Серые мыши

Прыгали с крыши

Заслышав такой тара-рам

Как то к ним в дом

С рыжим хвостом

Кот длинноусый зашел

Неловок был бил

Он чашку разбил

Кот же забрался на стол

Били и дол

Полезли на стол

Знакомиться с рыжим котом

Первым был бил

Он шишку набил

А доли свалилась потом.

Серые мыши

Тихонечко с крыши

Смотрели, как гномы и кот

На стульях сидели

Песенки пели

И пили клубничный компот

Вот так они жили

Доли и били

Серые мыши и кот

Дудели в свирели

Кружили качели

Не зная других забот.

***

Говорила она: «Не надо»

Я в ответ говорил: «Надо, надо»

Она знала, чего не надо

Я не знал, чего надо, надо.

Утром: встать, одеться, умыться…

Застирать полуночные пятна

Чтобы в мир человеком явиться,

Чтобы миру было понятно.

Ты, как вчерашняя зарплата

Стоишь, молчишь. И я стою, молчу.

А что мне делать? Я тебя хочу…

Молчание-кредит, растраченный когда-то.

Март 2007.

***

Что поют соловьи, я не знаю

И не знаю, что делать с тобою.

Соловьи поют только в мае,

И поют они только весною.

А потом наступает лето,

И приходит пора других птиц;

На лице твоего портрета -

Многоцветие женских лиц.

И поэтому ты не хочешь

С ними всеми меня делить.

Ты под сердцем лезвие носишь.

Носишь, чтобы меня убить.

Среди складок ажурной ткани

Потайная складочка есть.

«Ты же можешь себя поранить…

чуть пониже сосочка… вот здесь».

Этот шрам от возможной раны

я увидел, зажмурив глаза

«Если хочешь, финал этой драмы

я готов тебе рассказать».

Ты убьешь меня на рассвете,

на рассвете холодной зимы,

в остывающей печке ветер

будет выть, навывая сны.

А потом, обезумев от крови,

Ты уснешь рядом со мной.

Я, проснувшись, тебя укрою

Старой кофточкой шерстяной.

Ты проснешься, и мы заварим

Свежий крепкий индийский чай.

Ты поедешь домой на трамвае

Я скажу на прощанье: «Прощай»!

Опершись на железный порожек,

Ты мне станешь рукою махать.

Я отдам тебе маленький ножик,

Тот, что ночью упал под кровать.

29 июня.

***

Я тоже воевал на той войне,

Героем был и был убитым.

Потом болел цингой и гриппом,

И это тоже надоело мне.

Я полюбить решил красивых женщин,

И некрасивых тоже полюбить решил,

И мне хватало времени и сил,

Мне не хватало только тещи.

Задумал книгу написать,

Представить жизнь высоким слогом.

Помериться в твореньи с Богом

А хули мне, едрена мать!

Но я убит был на войне.

Потом я прочитал в газете,

Что даже в Аргентине дети

Не в курсе о моей судьбе.

Когда ты никого не ждешь,

И никому уже не нужен,

Ты просто так обходишь лужи,

Когда по улице идешь.

Ты не спешишь или спешишь,

Или стоишь на перекрестке

Двух долгих рек дитя – подросток,

Подросший из воды камыш.

***

Капельки с неба – это дождь.

Капельки на листьях – это роса.

Капельки в глазах – это слезы.

А Просто две капельки - это ты и я.

Если узнаю имя твое- я позову тебя.

Если услышу голос твой – узнаю, о чем ты поешь.

Следы на песке укажут мне путь, куда уходила ты.

И только ночью большой луне открою я сердце свое.

Желтые облака придут с севера

Синие облака придут с запада

Красные облака придут с юга

облако белое придет с востока.

День первый он будет белым - Солнце придет с востока

Второй день он будет красным - ветер подует с юга

В день третий желтым песком следы уведут на запад

В четвертый день с черного севера ворон седой прилетит.

В день пятый столкнуться ветры, небо сползет на землю

Поднимутся горы, и солнце закроется черной луной

Две женщины – ночь и полдень

Пастух, охотник и воин

Войдут в серебристый поток,

Чтобы увидеть Шиву.

В доме стол, на столе в банке соль.

Посреди дома черная печь

Здесь живет босоногая Оль.

У нее босоногая речь.

Смотрит Оль, как танцует огонь,

На стене, на стекле острый блик

Плещет гривою огненный конь

Лижет соль лошадиный язык.

И плывет по избе огонек

А в глазах - толи хмель, толи хворь

И кладет этот бледный цветок

На ладонь босоногая ОЛЬ.

Утро. Дождь.12.04.2006.Москва

***

Мальчик и Девочка играют в бадминтон.

После игры наступит «потом».

Потом—будут: чай, клубника и торт;

Наступит осень, кончится год.

Рыжий котенок станет котом.

Вот что такое- это «потом.

Ветка рябины в окно постучит.

Кто-то придет, постоит, помолчит

Птицей ночной взлетит на крыльцо,

Чтобы запомнить это лицо.

Белый волан. Игра в бадминтон.

Прыгают дети - тянется сон

Солнце за тучу зайдет, грянет гром

Дождь - это то, что наступит потом.

В мокрой беседке волан и ракетки.

Дождь барабанит по крыше и ветки

Старой рябины куста мокрых линий

Дачный пейзаж пепельно-синий

В бочку течет с водостока вода,

Плавает в бочке кувшинка с пруда.

Дети стоят на крыльце. Дождь идет.

Надо идти, мама зовет.

МАЛЬЧИК ЦЕЛУЕТ МОКРЫЕ ГУБЫ

МОКРЫЙ ЯЗЫК ЧУВСТВУЕТ ЗУБЫ

И ОТКРЫВАЕТСЯ ДЕВИЧИЙ РОТ…

НАДО ИДТИ. Мама зовет

Эта вода, эта луна

Это она…? Разве она?

Тихо роняет себя—умирает

Разве такое в жизни бывает?

10 апреля 2006.

Русские трехстишья

Чищу ножом апельсин.

В гости шмель прилетел…

Вечер. Взошла луна

Просит дитя отца

«Достань мне ее…»

Поют соловьи

компания у меня:

Басе, Исса и Мацуока Сики…

Жара тяжела.

Нарцисс умирает

Возле сарая.

Кудрявые облака

Стадо небесных баранов

Пасут их Христос и Будда.

В беседке сижу

Пью чай, стихи сочиняю.

Москва далеко, далеко…

В магазине пропеллер

Гоняет мух и тяжелый воздух

Я пришел, чтобы купить апельсины.

В беседке пью чай

включаю приемник

В нем стонет Москва

С груши цветы все опали

Что это? Вижу цветок

Бабочка села на ветку.

О чем завтра буду писать

Я не знаю…

шмель прилетит и подскажет...

Фонарь одинокой луны

Усы распустил

И мяукнул…

Ежик в беседку пришел

Ждет, когда я уйду.

Тесно нам разве вдвоем?

Я гляжу на звезду

Ты глядишь на звезду

Видим ли мы друг друга?

Сломан забор

Ну и пусть…

В гости приходят ежики.

Замок на калитке висит.

Когда подошел поближе

Увидел, что это букет васильков…

Вышел во двор

В пригоршню воду набрал

Солнцем умылся.

28 мая понедельник на даче.

Предощущение

Душа моя, ты хочешь потянуться.

Случается такое. Утром рано,

Еще когда все в доме спит,

но день рассветом заглянул в окошко,

Как гость, пришедший или как хозяин,

Проснувшийся до света, колобродит,

Дела все переделав, ожидает,

Когда ж проснется гость вчера пришедший?

Вот так бывает и с душою.

Она как гостья тела или как хозяйка

Хлопочет о своем, пока во дреме

И в белых простынях гуляет тело.

Душа от встречи с утренним туманом

Промокшая ногами в травах росых,

Стоит чужая на пороге дома,

И не решается войти…

А утром, если не проспит

у тела будет Минутка,

чтобы в шлепках по ступеням

Спустившись в сад, увидеть два следа

Босых девичьих ног и бисер капель

На тропке, на траве и на скамейке

Как будто кто-то приходил, когда все спали

Вот здесь сидел, а здесь стоял

И бисер капель

С подола, с мокрой головы, как ожерелье

Оставленное кем-то здесь в беседке…

И тут Я замечаю, как тропинка

и мокрая скамейка - подсыхают.

Что ж сделать я могу? Еще минута,

Еще другая и следы исчезнут!

Тогда я разуваюсь, тут же рядом

Встаю и хочется мне сильно сильно,

На цыпочки, как в детстве встать и потянуться!

Чтоб растянуться или дотянуться

До высоты березовых падений,

из глубины небес, упавших в воду

обредшие кудрявость в отраженьи.

И вот, тогда, как птица из гнезда

Душа, вздохнувшая с усильем

Толкает из гнезда птенца любви

Лети или разбейся! НО кричи!

пусть песней станет крик! Полет - размахом!

Надломленным крылом пусть станет боль!

Светлане

С утра:

Гимнастика и секс

И книга с чашкой чая

Хорошего зеленого с лимоном

Кружочком опрокинутой луны

Прошедшей ночи

Пьяных испарений

Все в аромате утреннего чая

Угадываю, будто вновь читаю

И книга что лежит без дела на столе

Внимание мое не привлечет пока

Переживания от прошедшей ночи

Я не допью до дна

не высосу луну - кружок лимона.

18 августа 2008

Земное счастье

Земное счастье, как стихи,

Растущие из чернозема.

Так вырастают стены дома,

И пахнут подполом грехи.

Простые люди в сапогах

Там месят, месят, месят глину,

И держит стены паутина

Мастерового паука.

Там нет еще любви и страха

Корней, ветвей, огня и птиц,

Там под отцовскою рубахой

Однообразье детских лиц.

И только там живут трамваи,

Футбольный мяч, велосипед

И пес Трезор все так же лает,

И мама зажигает свет.

И только там бывают люди

По - настоящему правы

Законами большой травы

На перекрестьях серых будней.

Мы станем вместе строить дом

И стены выводить руками,

Дороги станем мять ногами

А души сращивать стихом.

Огонь с дождем и пепел страсти

Перетереть, перемешать,

Слова слепить и рассказать

Друг другу про земное счастье.

25 августа 2010 Москва, вечер, дождь.

Ирине Сурниной

Жить на пятерку

Это задача

Это привычка

Это удача

Это условие

Смысл и успех

Речи пристойные

Сдержанный смех

Жизнь на пятерку

надо прожить

розгами порку

не заслужить

сил надо сколько,

Чтобы вот так

Ввыменять двойку

На вечный страх

Скрипка в футляре

Душа на замке

Пальцы писали

На школьной доске

Буквы писались

Мысли зубрились

Балы считались

Годы кружились

Платья менялись

Волосы стриглись

Вирши слагались

Розги мочились

Выпороть надо!

Каркнула птица

Срезала косу

Чтоб утопиться.

Мраморной Куклой

Да с пьедестала

С двойкой за жизнь

Прямо в канаву.

22 апреля 2010

Июльские мотыльки

Веранда, столик на двоих.

В огонь свечи летели мошки,

И девочка, раскрыв ладошки,

Барьеры ставила для них.

А в небе облака, как кони,

И звезды прожигают их.

Твои распятые ладони

Отгородили нас двоих.

Я рассуждаю, ты хохочешь, -

Так продолжается игра.

Посланцами июльской ночи

Летит на свечку мошкара.

Внизу в камнях шумело море

Спал перетоптанный песок.

Свеча, две тени на балконе

И бестолковый мотылек.

21 мая вечер

стихи из двух строчек

Звенит капель и птичий гам

Весна стучится в письки к нам!

20 марта 2010

Его зовут, зовут, зовут…

А он все Гусев, Гусев, Гусев…

Иосифу Бродскому

( к семидесятилетию)

Проживая, идешь, будто прошиваешь

Иглой, тянущей за собою нить

Рубаху, у которой не чувствуешь края,

Шов, как судьбу продолжаешь длить.

И глядишь, как в канале расплескало солнце,

Будто улыбка женщины веер морщин.

Одиночество - это тот же взгляд из колодца

Без особых на то зримых причин.

И тогда только лампа в круге желтого света

Среди вспыхнувших звезд огонек в сотню ват

Разделенная жизнь на то и на это

И, как нить за иглой тянет время слова.

Идеальный мир или пещера,

Или нищий, с моста харкающий.вниз,

Продленная во времени улыбка тела,

Упавшая тенью на белый лист.

Чашка черного кофе и дым сигареты

Субстрат из гущи, пепла и слов

Пальцев руки очерченные силуэты

И в печь заброшенная охапка дров

И выходит поэт из подъезда, из жизни

Оставляя оставшимся только следы

Сургуч на конвертах, в паспорте визу

И стакан на столе недопитой воды.

24 мая

Искусство смешивать слова

Искусство смешивать, дразнить

Цвета в палитре, кошек в доме

Пить кофе утром на балконе

И крошки голубям крошить

А разговаривать всерьез

Не больше двух минут от силы,

Чтоб успевать плести ленивый

Дымок испанских папирос.

Слова, как карты тасовать,

А картами торить дороги,

Сбивая каблуки и ноги

Любить, смеяться тосковать…

Налить вина и женский профиль

Разглядывать сквозь грань стекла

И представлять, как протекла

Луна лимоном в черный кофе.

В огне настаивать слова,

Добавив в чан полынь и хмеля

рецепт старинного коктейля

Глоток волшебного вина.

21 мая

К И. С.

Ложусь на диван после одиннадцати вечера,

Делаю вид, что засыпаю,

Продолжая воровать время у вечности,

Слушаю, как каплет из крана и умираю.

Умирает мысль, днем прожившая

Час или только одно мгновение.

Ни к чему не причастный и всему лишний

Пляшущий силуэт оторванной тени.

Все сотрется во сне, как ластик в тетрадке

Затирает слово иногда по ошибке

И ЗАБУДУ Я шоколада сладкий

Вкус, переломанной пополам плитки.

Но ты рукой взмахнешь, и явится утро

Прилетит и клювом в окно постучит птица

И поэтому мне совсем не будет трудно

Даже любопытно еще раз родиться.

8 июля 2010

Картина про Марину

У окна на стене картина -

Нарисована краской Марина.

У Марины худые тити

И худое лицо - посмотрите.

На диване лежит Марина,

Над диваном висит картина.

На картине худая тетка -

Между ног обувная щетк,а

Две пустые худые тити,

И кольцо на руке - посмотрите.

Вот такая висит картина

Вот такая она - Марина.

22 апреля 2010

***

Мне сказала женщина – у нее будет мальчик,

И я на почту отнес бандерольку в Нальчик.

Почтальонка с глазами уставшей клячи

Приняла посылку и отсчитала сдачи.

Я ведь думал, что Бог почивает в храме,

А пейзаж живет в золоченой раме,

Я прочел чернила, пролитые в книгу,

и сложил в кармане из пальцев в фигу.

Может, Бог в душе? Я захлопнул книжку.

С черно-белой фотки улыбнулся мальчишка.

Футболист стремится в высшую лигу,

Ну а я могу предъявить всем фигу!

22.01.2011

Про поэта

ОН такой же, как все - пьет молоко, жует сушки,

По субботам ест плов с куриными потрохами,

Телефонной трубкой мозолит девушкам ушки,

А еще порою говорит стихами.

24 мая

***

Уединился с Музой в туалете

Читаю в приготовленной газете,

О том, что хлеба до хрена,

Что счастлива моя страна!

Прогноз сказал, что снег идет...

И пьет по - прежнему народ.

Астролог Раку написал,

Чтоб Рак во вторник раком встал.

Я листик в трубочку свернул

И глазом в дырку заглянул.

- Вот пол, вот красный палец мой,

- А вот и ротик Музы злой?

- - Ты разве срать пришел сюда?

- И я признался Музе – Да.

2 февраля 2012

Моей Кровати

Как я люблю свою кровать!

В ней можно долго сладко спать!

В ней можно есть и можно пить!

И даже можно просто жить!

Морозец за окном трещит,

На плитке кофеек кипит,

Есть стол, компьютер и кровать,

Но некого мне в ней ебать!

Февраль 2012 Близница